Дед, бабайка и чумовой парик (СИ)

Лавочка Лиры, куда меня, взяв за руку, перенес Рей, казалось, была чем-то из ряда фантастики или забегаловкой для ведьм за вещичками первой необходимости. По стенам были развешаны пучки каких-то трав, амулеты, вещички из дерева, на полках – до ужаса старинные книги, порядком потрепанные. Хозяйка лавочки была на вид чуть старше меня и немного выше. Казалось, с призраком она объяснилась одним взглядом и тут же подскочила ко мне.

– Так тебе браслетик нужен, да? – каштановые короткие волосы, собранные в два озорных хвостика растрепались и теперь здорово мешали, но Лира и внимания не обращала.

– Что? – я растерялась на секунду.

– Ну, чтоб из этого города обратно в мир живых переместится, – девушка схватила с прилавка нечто сходнее с металлическим наручником и защелкнула на моем запястье. – Только она работает не дольше двух часов. Вот, на кнопочку нажимаешь и все. Обратно возвращаться точно так же. Теперь об оплате…

– Ой… – боюсь, я своей заторможенностью сейчас напоминаю умственно-отсталую.

– Но бойся, знаю, что с тебя взять, – девушка схватила с прилавка красивые серебристые ножницы и поспешно отстригла прядь моих волос. – Мне этого очень не хватало для одного зелья. Такие нечасто захаживают…

– Что, типа, волос девственницы? – я впервые заулыбалась.

– В точку, – Лира ободряюще хлопнула меня по плечу и тут же унеслась в подсобку.

Я только заметила, как изменилось при этом выражение лица у Рея. Забавно даже.

Кнопку нажать – и я дома? Спасибо все-таки…

Так и не дождавшись Лиру, чтобы поблагодарить, я медленно вышла на улицу, только на секунду в дверях магазина задержалась.

Просто там восхитительно пахло деревом.

Эдакий островок жизни средь мрачно-серого города.

А Рей заметно помрачнел. Вот интересно-то, это он все по-прежнему за мой визит к маме так переживает или..? Или, или… Я задумчиво цокнула языком.

– Слушай, значит, я кнопку нажму и окажусь сразу там, где душа моя только пожелать изволит? Правильно, да?

– Уж проще-то ничего и быть не может, – ядовито плюнул Рей и чуть погодя добавил тоном вредной старушки. – С тобой отправлюсь. А то мало ли чего намудришь. А мне потом все это дело расхлебывать придется. И вообще, даже если браслет действует два часа, я надеюсь, ты управишься за минут пятнадцать…

Он еще долго продолжал что-то наставительное ворчать, а я улыбалась во весь рот, как придурочная. Потому что, кажется, все удалось, и я повидаюсь с мамой, объясню ей все. По крайней мере, попробую.

Кстати, Рей был прав, по улицам действительно ходили люди, серые, под стать городу, но, кажется, все же живые.

И детей среди них почти не было.

Задумавшись, я споткнулась о какую-то железку, бестолково торчащую из асфальта.

И упала бы.

Черт, ну он же призрак, чего у него руки-то теплые? Да еще прямо через куртку.

А все равно чувствуется.

Я осторожно глянула на своего добродетеля и обнаружила, что у него невозможно странное выражение лица. В глазах помимо осуждения за излишнюю беспечность плескалась спокойная, мрачная нежность.

Сердце внезапно ответило дробью туманных искр.

Тут я совсем смутилась и отскочила в сторону, чувствуя, как начинают немедленно краснеть уши.

– Ну пойдем, что ли…

Я осторожно пальцем на упругую кнопку надавила, и тут же оказалась в своей квартире. Дома. О черт возьми.

Как-то неожиданно сперло дыхание.

Тело у меня было какое-то полупрозрачное – то есть, сквозь него видно было – и необыкновенно легкое. Рей слово сдержал, отправился со мной, но только деликатно встал у стены, давая понять, что по пятам таскаться не собирается.

Мама была в спальне, с каким-то лихорадочным видом протирала пыль, она вообще всегда так делала, когда случалось что-то плохое. Сейчас она, наверное, в растерянности. Вон, телефон рядом лежит. Ждет звонка? Надеется, что я найдусь еще?

Сердце вдруг зашлось от жалости.

Я собралась с духом и решительно приблизилась. Она не кричала и убежать не пробовала, хоть и то что удивлена была – это мягко сказать. Рей дал мне пятнадцать минут, но о времени я забыла и вместо того, чтобы в общих чертах обрисовать ситуацию, рассказала все-все с самого начала, включая описание императора Адриана, милые, но оттого не менее гадкие выходки Иеронима, и мои случайные и не очень поцелуи, словом, не укрыла ничего, и на душе сразу ощутимо полегчало. Мама слушала, не перебивая. Она бы не поверила, наверное, в обычной ситуации. Но сейчас-то…

Надеюсь, что мне еще удастся вернуться. Я так ей и сказала: надеюсь, и по взгляду поняла, она не знает, что ответить.

– Ладно, лютик, – вздохнула наконец мама, ласково потрепав меня по волосам, – ты постарайся изо всех сил, а там видно будет. Если не сможешь… не убивайся сильно. И все у тебя хорошо будет.

О, мне этого хватило с головой, чтобы задохнуться от счастья. Говорить ей тяжело было – душили слезы. Но она у пеня сильная.

– Мам, звучит так, как будто ты меня на свадьбу благославляешь…

– А если и полюбишь кого – выходи замуж, не ломайся, – она вымученно улыбнулась и тут же истошно запищал браслет на левом запястии.