Дед, бабайка и чумовой парик (СИ)

На площадке играют дети. Как мило все начинается. Это недалекое прошлое, кстати. Одна девчонка, с жиденьким хвостиком и ссадинами на коленках подбегает к призраку и сразу же лезет обниматься. Тот не отказывает, поднимая ее на руки и носом утыкаясь в шею.

Ох, черт. У меня и дыхание-то даже перехватило, до чего душу обожгло вдруг.

А у Рея руки дрожат. То что он говорит – не слышно. Может, и он сам не слышит, оглохший от боли, или просто это совсем не важно.

Призрак опускает девчушку в уже совсем безлюдном переулке и, встрепал волосы, виновато отводит взгляд. Потом вдруг хватает ее за подбородок, заставляя себе в глаза смотреть. Она сначала ничего не понимает и даже не вырывается, а потом по щекам начинают внезапно течь слезы, колотит и трясет будто изнутри, уже как-то совсем и не по-человечески. С каждой секундой страшнее становится смотреть.

Я хотела зажмурится, но не вышло ничего.

Еще пару секунд.

Крик звоном остался в ушах.

Ветер сдул горстку пепла с асфальта, и меня из воспоминания выкинуло. Теперь, есть время отдышаться и понять.

Мне об этом говорили. И сам Рей предупреждал тоже. Так что я знала. Я знала, что он такой. Еще некоторое время бездумно пришлось плавать в обрывках бледных воспоминаний, пока я не наткнулась на еще одно с этой же девочкой.

И вот тогда, эхом отдаваясь, послышался ровный голос Рея:

– Александра, что ты тут делаешь?

Вот черт.

Мало того, что он меня здесь застукал.

Так еще и, похоже, не слишком-то этим доволен. Хотя «не слишком-то» – определенно мягко сказано.

Но самое плачевное в этой ситуации, что, кажется, без помощи призрака я вернуться-то обратно не могу.

– Не знаю, Рей, так случайно вышло, честное слово… – внезапно севшим голосом пояснила я, все еще наблюдая широко раскрытыми глазами за воспоминаниями, цветастыми картинками мелькающими в сознании.

Моем или его – это уже совсем неясно было.

– Угу, это я уже понял, – голос призрака отдавался эхом. – Такое иногда случается.

– Вытащи, пожалуйста, – умоляюще попросила я, зажмурившись, потому что перед глазами опять кровавая сцена предстала, – мне дышать больно.

Рей промычал что-то неопределенное и явно недовольное, после чего перед глазами картинка смялась, будто на ткани нарисована была, а потом и вовсе все поплыло.

Меня требовательно встряхнули, требуя вдохнуть, что я послушно сделала, закашлявшись. Еще несколько минут я боролась с тошнотой, свесившись с балкона, потом, кое-как отдышавшись, выпрямилась.

И поняла, что в глаза-то Рею взглянуть не могу.

Призрак терпеливо дожидался, пока я соизволю наконец в себя придти. Молча. Не говоря ни слова. Тем временем безумно хотелось уйти.

И причина была не в том, что уже совсем стемнело и ветер дул отнюдь не теплый; на коже выступили мурашки и носом шмыгать я, похоже начинала только так. Вот заболеть мне только не хватало сейчас.

– Уже в порядке? – от неожиданного вопроса я даже вздрогнула и тут же утвердительно кивнула. – Ты… видела там что-нибудь?

Так. У меня есть несколько секунд, чтобы обдумать ответ. Если скажу, что видела, он точно будет подавлен, а может, и допытываться еще начнет… Лучше, чтоб он не знал, что я знаю, что…

В общем…

– Нет.

– Ясно, – тихо кивнул Рей, без тени усмешки. – Врать ты не умеешь.

Уй, черт. Я не хотела.

– Ладно, – убито вздохнул призрак, – пойдем, рану твою обработаю.

– Какую еще… – я осеклась, осознав, что надрывно саднит плечо.

По ключице действительно тянулся глубокий довольно порез, заворачивая за спину. Ах вот оно что… Он с помощью физической боли все это дело провернул… Ну ясно.

– Это единственный способ был тебя оттуда выдернуть, – виновато пробормотал Рей и тут же добавил уже более бодро, – так что не обессудь. Шуруй давай. Или кровью истечь хочешь?

Кровью истечь я не хотела, поэтому довольно энергично преследовала в указанном направлении. Но рана, по расчетам моим, не такая уж и серьезная была. И болела несильно.

Рей заставил меня опуститься на стул посредине светлой небольшой ванной и снял плащ, оставшись в одной борцовке. Он принялся сосредоточенно колдовать с аптечкой, так что рану на плече щипало немилосердно, но я стискивала зубы и терпела.

Не ныть же.

Ему-то.

– Ничего мне сказать не хочешь? – как бы между прочим буркнул призрак. – Что я последняя мразь, например.

– Зачем тебе говорить, если ты это итак знаешь? – хмуро фыркнула я. – Ты… ну ты… может… Ты же задумываешься о том, что делаешь.

– Зря так думаешь. В большинстве случаев, вообще-то, нет. За редким исключением…

– Кто эта девочка? – прервала я и тут же в прямом смысле, больно так, до крови прикусила язык.

Ему же может быть больно об этом вспоминать. Как и мне больно было внутри его грез. Это ж до безумия.

Призрак скрипнул зубами и неохотно ответил.

– Просто девочка-сирота, за которой я присматривал. А потом получил приказ убить. Потому что доброта – это для людей.

А вот и неправда. Впрочем, я и так уже ляпнула лишнего. Поэтому больше мучать не буду.