Дед Яга и его дети

– Всю жизнь мучаюсь со своим характером. Молчу, молчу, молчу. Потом допекут – и как ляпну то, что не надо. Знаю, следует рот на замке держать, но в какой-то момент бдительность теряю. Ну, уж теперь ничего не поделать, придется тебе все рассказать. Слушай внимательно. У нас с Иваном Сергеевичем один сын – Олег. Мы всегда жили обеспеченно, не нуждались. Ваню при коммунистах уважали, книги его издавали, фильмы снимали. Но писательство для Вани хобби, основная работа иная. Подробностей о его службе даже я не знаю, а вот про генеральские погоны в курсе. Хозяин не пил, не курил, спортом занимался. Меня на руках носил, подарками осыпал. Мы имели все, что хотели. А я мечтала о детях, чтобы не меньше трех, но из-за некоторых проблем со здоровьем получился всего один Олежек. Баловала я его отчаянно, но мальчика это не испортило. Золотой медалист, красный диплом, потом правая рука отца. Жена его, Анечка, милейшее, тишайшее создание, вышивает золотыми нитками. Мы православная, воцерковленная семья, хотелось нам с Олегом такую же невестку, но я особо не надеялась, сказала сама себе: «Главное – счастье сына. Полюблю сноху, даже если та мне совсем не понравится». Но Олежек нашел Анечку, сироту, которую воспитали в православном приюте. Сначала родилась Ирина.

Элиза чуть наклонила голову.

– Степочка, у тебя есть дети?

– Нет, – ответила я и почему-то ощутила присутствие кого-то постороннего.

Но сейчас в помещении никого, кроме нас двоих, нет. Я взглянула в окно, там мелькнуло что-то красное, но сразу исчезло.

– Когда появятся, вспомнишь мои слова, – вздохнула собеседница, – родители надеются, что наследники возьмут у них все лучшее, а худшее не прихватят. И хорошо бы им первым заполучить проблемного ребенка. Но у нас с Иваном Сергеевичем единственный отпрыск, и мы из-за него никогда не плакали. Я наивно полагала: все ребята такие, нашим знакомым тоже повезло, дети у них – прямо подарочный вариант. Нет, конечно, они шалили, порой не слушались, в подростковом возрасте отстаивали свое мнение. Но мы с Олежеком всегда могли договориться, и сын никогда не примыкал к дурным компаниям, не увлекался алкоголем, не курил, по воскресеньям всегда с нами в Храме. Когда узнала, что стану бабушкой, счастью не было предела, попросила ребят: «Вы уж родите троих, раз у меня не получилось». Они постарались. Да только…

Елизавета Петровна прикрыла глаза ладонью.

– Степа, только честно и откровенно ответь. Тебе понравилась Ксения?

– Светлячок попросилась стать моим гуру, – смущенно сказала я, – объяснила, если соглашусь, нас выпустят из темницы вдвоем. В случае отказа я уйду одна, девушка останется в тюрьме. Если я ее выручу, то получу компаньонку, которая всегда ей поможет. Я сообразила, что опытный проводник в незнакомом мире очень нужен, и помогла сокамернице уйти. Но, оказавшись на свободе, девушка повела себя некрасиво по отношению ко мне. Не остановила меня, когда я стала дергать двери и получила ледяной душ. А потом Ксения попросту убежала, бросив меня одну в коридоре. Но расстались мы ненадолго. Светлячок попала в клетку, а я ее из плена выпустила. И вот тогда ваша внучка мне на самом деле здорово помогла, показала выход из страшного помещения, предупредила о ловушках. Я ей очень благодарна. Хорошая она или плохая? Думаю, нет ни одного человека четкой окраски, все доброзлые или плохохорошие. Светлячок не собирается сдаваться, она упорно идет к цели, очень хочет квартиру и миллион рублей в придачу. Думала, что нищее детство ее такой сделало, твердое решение встать на ноги, выбраться с минус первого этажа, на котором родилась. Могла бы я дружить с Ксенией? Навряд ли. Но сирота, которая ела из мусорного бака, а сейчас все силы бросила на добывание личного жилья, вызывает уважение. Но после того, что сообщили вы…

Я замолчала.

– Ох, дорогая, даже не представляешь, как ты сейчас верно оценила девицу, – поморщилась собеседница, – но давай по порядку. Первой появилась на свет Ира. Она взяла от мамы спокойствие. Анечка никогда не гневается, но невестка активная, деятельная, у нее все в руках прямо горит, ни капли лени. Ира же способна весь день сиднем просидеть, а еще лучше пролежать. В школу ее поднять – мука. Заставить что-то сделать невозможно. Велишь ей: «Уберись в своей спальне», она кивнет: «Сейчас». И с места не сдвинется. Молчаливая, слова из нее не вытянуть. Желаний – ноль. Когда Ире лет пятнадцать стукнуло, я начала ее теребить: «Надо определиться с будущей профессией. Может, хочешь стать преподавателем?» Она сразу ответила: «Да». Ну и хорошо, записала Иру на подготовительные курсы. Так она их не посещает. Я опять с вопросом: «Вероятно, неправильный выбор сделала девочка. Ты отлично рисуешь, лучше заняться живописью».

Елизавета махнула рукой.