Дед Мороз – пенсионер

– На 23 февраля готовится утренник в новом стиле. Родители вызвались петь военные песни вместе с детьми. Не только песни той большой войны, но и вообще армейские песни своей молодости. Очень вдохновились идеей праздновать совместно с детьми. Сама говорит, что на новогодней елке дети взяли инициативу художественной самодеятельности в свои руки, то есть в те, которые им родители приставили. Ее задача была, чтобы они сами себе не мешали и все в кучу не сбились. Ну, как-то так. Что я тебе говорю – сам знаешь.

– Потребовала, чтобы и я присоединился, хоть у меня детей и нет вовсе. А петь люблю, под гитару, – уточнил командир.

– И форму заставила надеть. Со всеми наградами и прочими знаками отличия, так сказать, – он сделал паузу, невольно выпятив грудь.

– Да-да, конечно, – отозвался Мороз, включив свое обаяние.

– Ну, ладно, не обо мне речь. Короче, разговорилась она про Новый год, а я ее и спроси про музыкантшу. Так, контрольный выстрел, так сказать, убедиться, что полал в точку. Очень ненадежный источник был, – он хотел выругаться, но, решив не травмировать ухо собеседника, продолжил:

– Ложный след, понимаешь.

– Ничего, – вставил свою фразу Мороз, – ещё всё можно поправить.

– Твоя Снегурочка тут не работает, это из личных связей директрисы… Хороши, хороши… – оценил он подарок Мороза.

– Так что же дальше? Снегурочка-то моя как? – поторопил его волшебник.

– Вот держи. Это всё, чем она поделилась. Просила привет передать, пожелать здоровья.

Командир протянул Морозу записку. Мороз развернул листок. Там были указаны: имя, отчество, фамилия и домашний телефон.

– А где ты раздобыл такие?

– Рядом совсем, в супермаркете. С одной приятной дамой проконсультировался.

– Я бы, пожалуй, тоже с такой дамой проконсультировался, – подмигнул сторож.

– Ну, так в чем дело? У меня чек сохранился, – сказал Мороз, вынимая из кармана чек, – тут и фамилия есть, разберешься.

– Ну, дед, растешь, – снова улыбнулся сторож.

Сжимая в кулаке свои записки, они разошлись.

Раиса

Мороз поднялся к себе в квартиру. В записке значилось: Раиса Гаджибекова. Он подошел к телефону, набрал номер.

– Я слушаю, – ответил знакомый приятный голос!

– Алё, – неуверенно повторила она.

– А здесь проживает Раиса Ефимовна? – сдерживая волнение, по-деловому осведомился Мороз.

– Да. Это я, – дружелюбно ответила она. – А кто меня спрашивает?

– Я поклонник вашего таланта, – торжественно начал Мороз и уже быстрей и с улыбкой, переходя на доверительный тон, – особенно танца с саблями из балета Арама Хачатуряна «Гаянэ».

– Это вы?!

Похоже было, что она обрадовалась!

– А вы меня помните? – спросил волшебник.

– Конечно, – улыбнулась она. – Как у нас всё прекрасно получилось. Как хорошо поработали. А вы что хотели? Как поживаете?

– Я мог бы поживать гораздо лучше, если бы имел надежду на то, вы согласитесь посетить со мной театр.

– Театр? – восхитилась она. – А какой театр?

– Какой только пожелаете. Я… для меня нет преград, – заверил Мороз.

– Да, я поняла – для вас преград нет! – восхищенно подтвердила она.

И они договорились…

Раиса долго собиралась на свидание, примеряя различные наряды. Театр музыкальной комедии нацеливал на приятное и веселое времяпрепровождение. Наконец она собралась, поторапливаясь, чтобы не опоздать, и вышла во двор.

Погода начала портиться, моросил то ли дождь, то ли мокрый снег. Она шла осторожно, внимательно глядя под ноги, чтобы не поскользнуться. Вдруг раздался скрип тормозов. Раиса оглянулась. Два огромных светящихся шара надвигались прямо на нее. Она замерла, как мышь, которую застали далеко от норки. Эти две светящиеся фары были тем последним, что запечатлелось в ее мозгу…

Раиса очнулась в палате. Её тормошил за плечо врач, наверное, анестезиолог:

– Как вы себя чувствуете?

– Я… себя чувствую… хорошо я себя чувствую, – слабым после наркоза голосом отозвалась она. – А где я?

– Вы в больнице, у вас все хорошо. Отдыхайте.

– А можно мне попить водички?

– И водички вам скоро будет можно. И врач скоро придет, он вам все расскажет, – объяснил он и ушел.

Через какое-то время пришел хирург, такой позитивный, уверенный в себе мужчина, и бодрым голосом сказал:

– Вы молодец. У вас все прошло очень хорошо.

– А что у меня было?

– Было сотрясение, но мы вовремя применили терапию, после восстановления последствий не будет. Вот только рука… она пострадала сильней всего. Две крайние фаланги пальцев – безымянного и мизинца – не будут сгибаться.

– Не будут? На какой руке?

– На правой. Руку мы вам собрали, она будет выглядеть хорошо. Вы сможете брать этой рукой, как всегда, – приводил свои аргументы врач.

– Иииии, – тонко запищала Раиса.

– Вам не надо так сильно расстраиваться, – перебил ее хирург. – Руку-то мы вам собрали и сохранили.

Раиса, наконец, его поняла:

–Да-да, спасибо… ииииии…

– К вам скоро придут близкие. Они давно готовы навестить вас, ждут встречи. Он вышел в коридор.

Раиса кивнула, закрыв глаза. Потом отворилась дверь. Вошел мужчина средних лет, с ним женщина, его жена, она ждала ребенка. Появился мальчик-подросток. Это были ее сын, сноха и внук.

– Мама, ты как?