Дед Пыхто

— Что ты, папочка! — звонко воскликнула Алена. — Они такие славные, ласковые!

— Пусть приглашает, — проворчал папа. — Если бы у нее был брат, она не мечтала бы о жирафах. Давно говорю.

— Ах, ах, ах! — сказала мама. — На одну-то времени не хватает. — Повернула папу к двери, подтолкнула. — Пошли, пошли, брат. На работу опоздаем.

В это время почти в каждой квартире девочки и мальчики облизывали своих родителей. Мама Мули-выбражули рассердилась:

— Только напудрилась! Екатерина, нельзя же пудру слизывать! Приглашай своих обезьян, но смотри, чтоб у Петюли кашу не съели!

Сашка Деревяшкин уколол язык о папину щетину:

— Как мама уехала, ты и бриться перестал! Вернется — не поздоровится! Даже подлизываться больно.

— Кроме языка, тебе ничего не больно? — спросил папа, намекая на вчерашний ремень.

— Все быльем поросло. Приглашу слона во двор?

— Хоть двух. Мне бы твои заботы. Тут побриться не успеваешь, а ты заладил свое: слон, слон. А на моем участке план, план горит. Ясно?

— Не сгорит.

Вова Митрин, аккуратно полизав мамины и папины щеки, получил разрешение пригласить бегемота. А девочка Настя не подлизывалась. Ей без лишних слов разрешили привести тигра Кешу. Настя осталась одна у раскрытого окна. Она смотрела на улицу и думала: «Никому не расскажу про свою печаль. Как приятно, наверное, лизнуть папу или маму в нос. Но ведь подлизываться очень нехорошо. Я это понимаю. Должна понимать. Просто-таки обязана?»

ПОСТОЯЛЬЦЫ

Проснулись и веселые попрошайки от утреннего ветерка, сквозившего по-над поляной, где сметан был стог — теперешнее, жилье медвежонка и слоненка. Медвежонок проснулся и удивился: лежат в стогу, а видно, как по голубому небу плывут белые облака. Ах, вон что: слоненок спал на спине и хоботом проткнул стог почти до самой вершины, разворошив сено.

— Эй, паря Ваней! Нос-то не отморозил?

— А куда я его дену, паря Михей?

— По-моему, у меня уже насморк. — Слоненок чихнул — на ближней березке зашелестели листы. — Ой, нет! Эта сонная труха набилась — изщекотала весь хобот!

— На боку надо спать, паря Ваней. На правом. Сны хорошие будут сниться, и тепло будет.

— Я очень беспокойный во сне. Все Африка снится, родные лианы над озером Чад. Я и ворочаюсь.

— Скучаешь, стало быть, во сне?

— Скучаю. А вроде ничего хорошего в этой Африке не видел: джунгли, болота, голодное детство. А все равно — родные места.

— Да, паря Ваней. Разжалобил ты меня. К Потапычу потянуло, в родную берлогу. У меня там брусничник рядом был. На животе ляжешь и веришь, целый день, не сходя с места, ешь… Но прочь тоска! Замечательный медведь говорил: скучает тот, кто ничего не делает. Подъем, паря Ваней!

Они отряхнулись от сена и побежали к ручью. Вода на вид казалась очень холодной, слоненок поежился, поежился и предложил:

— Может, разогреемся, паря Михей. Зарядочку сделаем?

— Лучшая зарядка — хорошо потянуться, чтоб в пояснице захрустело, и как следует зевнуть, чтоб челюсти скрипнули. Вот организм и расправится.

— Я, пожалуй, не буду сегодня умываться, паря Михей. На то мы и вольные: хочешь умываешься, хочешь — нет.

— Твоя правда, паря Ваней. И мне что-то расхотелось. Давай умываться через день. А то так и грязь скапливаться не успевает.

Собрали хворост, развели костерок, подвесили на колышках консервную банку с водой и в ожидании чая принялись шить холщовые котомки. Медвежонок поучал:

— Сейчас мы пойдем попрошайничать в первый раз. Все равно что в первый класс. Одеты мы ничего себе, справно: котомочки, палочки, балалаечки — любому будет приятно посмотреть. Но не вздумай, паря Ваней, веселиться с первых шагов…

— Подожди, я не пойму: а зачем нам палочки? Что мы старики?

— Собак гонять. Мосек разных еще не хватало, чтобы на слона лаять, а тем более — на медведя.

— Я собак не боюсь. Но пуще смерти — мышей. Увижу, сразу умру.

— Да ну?

— Точно. Как огня. Мама мне в детстве говорила: мыши — наши враги. Нам, слонам, никогда не понять, как природа терпит эти серые, отвратительные, крошечные существа. А всего непонятного, говорила мама, бойся, как огня, сынок.

— На улице мышей теперь не встретишь. Они терпеть не могут суету, толчею эту городскую, бензинный запах — все по подвалам сидят, в сырой земле копаются.

— Ну, и пусть сидят. Ты не врешь, паря Михей? Может, утешаешь?

— Когда я врал-то? Даже слышать обидно! И вообще, что это мы о мышах да о мышах! Пора о деле. Повторяю: не вздумай веселиться с первых шагов. Сначала владельца надо разжалобить и только потом — развеселить. Замечательный медведь учил: от слез до смеха — один шаг.

— Какого владельца?

— То есть мальчишку или девчонку, которые владеют хлебом, колбасой, конфетками, пирожками с ливером, тушеной капустой, омлетом повара Эскофье. Ясно?

— Ну, ты даешь! Эскофье. Откуда что берется. Ясно, чего же не ясно. Так бы и говорил: разжалобить едовладельца.