Дед Снегур и Морозочка

Но актер потер лицо руками и внезапно поддержал Веру Кирилловну:

– Эстер, устраивайся в гостевой, Лена пойдет в мансарду, мама в большую комнату, а я в свою детскую, на втором этаже.

С трудом подавив рыдания, Эстер заняла отведенный ей диван.

– Неприлично осуждать чужого мужа, но Тим поступил некрасиво, – посочувствовала я ей.

Эстер поежилась.

– Он был в растерянности, дезориентирован, плохо понимал, как поступить, наверное, не спал всю ночь, а я неожиданно быстро задремала.

Проснулась Эстер от громкого гудка автомобиля. Не успел сигнал стихнуть, как раздался хлопок входной двери. Эстер подошла к окну и увидела Веру Кирилловну, которая размашисто шагала по протоптанной тропинке к припаркованному за забором такси. Стоило свекрови уехать, как к Эстер вернулось нормальное расположение духа, и она поторопилась в детскую комнату, где ночевал супруг.

Ротшильд решила залезть к мужу под одеяло, обнять его, сказать о своей любви, а потом успокоить супруга: «Непременно разберемся в странной ситуации, вместе мы сила».

Но Тима в постели не оказалось.

– Где он был? – быстро спросила я.

Эстер протянула листок, неровно вырванный из тетради в клеточку, там было несколько фраз: «Надо подумать. Мне очень плохо. Не ищи меня. Когда вернусь, не знаю. Не хочу жить. Я на грани. Тим».

Я сказала Ротшильд:

– Ничего ужасного. Вы сами говорили, какая эмоциональная у мужа натура. Морков захотел привести нервы в порядок, скоро он вернется.

Эстер шумно задышала.

– Через пять дней на Первом канале телевидения стартует сериал «Не вооружен и опасен». Муж исполняет там главную роль – бывшего ветерана чеченской войны, который сражается с бандитами голыми руками и лишает их жизни.

– Круто, – крякнул Димон, – либо «Терминатор разбушевался», либо «Крепкий русский орешек».

Я снова пнула Коробкова и льстиво сказала:

– Ваш муж, как всегда, притянет к экрану тясячи зрителей.

Эстер начала с хрустом ломать пальцы.

– Завтра Тима ждут на шоу «Пусть говорят», потом у него брифинг с журналистами. Что мне делать?

– Позвоните супругу, – предложила я.

– Он отключил мобильный, – простонала Ротшильд, – вероятно, у него опять нервный срыв! О боже, мне одной не справиться. Ларион уехал в США! Он бы знал, куда Тим подался. Надо срочно отыскать мужа! В «Пусть говорят» главным редактором служит замечательная женщина, Наташа, она поймет, если я скажу: «Муж заболел». Но пресса! Корреспондентам обещали встречу со съемочной группой и фуршет. Исполнитель главной мужской роли не имеет права проигнорировать это мероприятие. Что делать?

Ротшильд вскочила и забегала по комнате.

– Пожалуйста, не хрустите пальцами, – взмолился Димон, – я не выношу этот звук.

Эстер замерла.

– Простите. Еще мама в детстве меня за дурную привычку ругала, но, когда я нервничаю, руки живут отдельной жизнью.

Я попыталась утешить Эстер:

– Мероприятие завтра, у нас целый день в запасе. Кто такой Ларион?

– Не уверена, что имею право посвящать вас в эту историю, – нахохлилась Эстер.

Я посмотрела на Димона. Коробок поднялся.

– На какой машине ездит Тим?

– Черный «Мерседес» с тонированными стеклами, – охотно ответила Ротшильд, – новый, муж купил его в начале лета.

– Номер знаете? – задал следующий вопрос Димон.

– Ноль-ноль-семь, – выдохнула Эстер.

– Круто, – щелкнул языком хакер, – небось больших денег стоил! Не одну тысячу баксов за такое сочетание отвалить надо.

– Гаишники обожают Тима, – потупилась Эстер, – ему этот номер подарили.

– Ну почему я не звезда экрана?! – провозгласил Коробок, покидая комнату. – Пойду посмотрю, что можно сделать.

– Так кто такой Ларион? – вновь задала я вопрос, едва хакер скрылся в коридоре.

– Психотерапевт, – после небольшого колебания ответила Эстер. – Тим к нему много лет ходит, еще со школьной поры. У них в семье очень давно случилась трагедия, погибла младшая дочь Морковкиных, Агата. Подробностей ни Вера Кирилловна, ни Тимофей не рассказывают, но происшествие произвело огромное впечатление на моего мужа, и мать отвела мальчика к Лариону. К сожалению, не так давно этот врач уехал в Америку, его жена гражданка США. Нового специалиста Тим искать не стал, психотерапевт – это ведь очень близкий человек. Супруг привык к Лариону, о другом докторе и слышать не желает. Вообще-то ничего стыдного в такого рода посещениях нет, но наши люди безграмотны, все путают психолога с психиатром, начнут болтать: Морков шизофреник.

– Сейчас уже нет, – возразила я, – народ насмотрелся зарубежных сериалов, а там по любому поводу бегут к психоаналитику.

– Не хочется, чтобы журналисты узнали про Лариона, – не слушая меня, продолжала Ротшильд, – вытащат на свет историю с Агатой.

– Красивое имя, – поддержала я беседу, – но не сочетается с отчеством. Отца Тимофея ведь звали Николаем? На мой взгляд, Агата Николаевна как-то не звучит!

– Да уж, – согласилась Эстер, – но отчество бедной девочке не понадобилось. Я очень надеялась, что Тим больше не сорвется, и вот, пожалуйста. Хотя винить мужа я не могу, тут любой запьет.

– Морков алкоголик! – осенило меня.