Дед умер молодым

И неторопливо зашагал к выходу из кабинета, затем вниз по лестнице в сопровождении Джунковского. Прощаясь с Морозовым официально, адъютант великого князя счел, однако, уместным передать поклон Зинаиде Григорьевне.

Странные противоречивые чувства обуревали Савву Тимофеевича после свидания с Сергеем Александровичем. С одной стороны, вроде бы и лестно было сознавать, что сумел он крепко щелкнуть по августейшему носу царева дяди, перед которым трепетали многие знатные москвичи. А с другой: очень уж неприятно было повышенное внимание сановных и полицейских кругов к сугубо штатской его персоне. Возмущал откровенный губернаторский цинизм, с которым великий князь предложил ему сотрудничать с охранкой. Ему — русскому интеллигенту, дружащему с Горьким и Чеховым, принятому в доме Льва Толстого!

Видно, департаментом полиции собрано солидное досье о мануфактур-советнике Морозове, видно, охранители престола считают его личностью, опасной для самодержавия. Надо думать, числятся за ним разные грехи. Как забыть, например, что бесследно исчез из кабинета экземпляр «Искры», ввозимой в Россию конспиративными путями, газеты, которая к нему, Морозову, попадает изредка в Москве от надежных друзей.

Тут, в Орехово-Зуеве, директор-распорядитель не стремился к личным знакомствам с рабочими, вызывающими подозрение полиции. Понятия он не имел о питерском пропагандисте Иване Васильевиче Бабушкине, который жил под чужим именем в соседнем уездном городке Покрове и в Орехово наведывался временами как коммивояжер. Ничем не привлек к себе хозяйского внимания давний ореховский старожил Тихон Рудаков, снова поступивший на фабрику после нескольких лет работы на петербургских фабриках и тюремного заключения.

Однако потомственных ореховцев, представлявших разные поколения, знал Морозов в лицо, следил за их судьбами. Как было ему не интересоваться семьей Барышниковых: отец Архип Иванович помнил еще стачку восемьдесят пятого года, старший сын Алексей недавно отбыл три года в сибирской ссылке, а младший Володя, окончив школу с похвальным листом, попал в правление на должность «конторского мальчика». Радовал Володя всех смышленостью своей и каллиграфическим почерком. Показал себя и хорошим счетоводом, дельным учетчиком паспортов.

— В большие начальники скоро выйдешь, Вовка,— добродушно посмеивался старший брат,— Гляди не зазнайся, коли с самим Тимофеичем дружбу заведешь или, на худой конец, хоть с Назаровым...

Нет, так высоко пятнадцатилетний Володя и в мечтах не залетал. Правда, случалось ему заходить с бумагами в кабинет Сергея Александровича Назарова — директора красильной. Однажды повстречал там даже «самого Тимофеича». Крепко запомнилась пареньку эта встреча. Директор-распорядитель вошел в назаровский кабинет стремительно, спросил строго:

— Почему задерживаются выборы фабричных старост?

Назаров лениво ответил:

— По-моему, эти выборы вообще незачем проводить...

— Это по-вашему, Сергей Александрович.— Морозов вскипел.— А для меня, как и для других членов правления, обязателен закон от 3 июля 1903 года. Старост выбирают, чтобы держать связь администрации с рабочими, неужели вам это надо разъяснять?

Назаров еще попытался возражать, теперь уже в повышенном тоне. Морозов, ударив кулаком по столу, вышел из кабинета.

О случайной этой встрече Володя взволнованно рассказывал вечером старшему брату.

— Вот, оказывается, он какой, главный хозяин наш.

— Да-а, правильный, справедливый человек. Кабы все в правлении такими были.

А через несколько дней, когда прошли выборы старост и Алексей Архипович Барышников оказался в их числе, дома он рассказывал:

— Принимал нас, старост, Савва Тимофеевич у себя в кабинете, уважительно принимал. А потом меня одного задержал, это когда остальные-то вышли. Да, усадил, значит, в кресло и говорит: «Догадываюсь я кое о чем, Алексей Архипыч. Думаю, что этот наш разговор полиции известен станет, потому что есть на фабрике шпики-провокаторы. Предупреждаю на будущее: не следует тебе больше,

Алексей Архипыч, в хозяйский кабинет заходить. И тебе, рабочему человеку, то опасно, и мне — директору» Вот,

Вовка, какие дела, ухо держи востро,— заключил старший брат. И, помолчав, добавил: — Жаль, что нет у хозяина полной власти, потому как главный-то капитал у ихней мамаши, Марьи Федоровны. А Назаров Сергей Александрович — он Савве вроде племянника доводится, состоит при директоре шпионом — от старухи, значит. Все старухе доносит!

Усвоить все тонкости семейных взаимоотношений в клане Морозовых Володя в свои пятнадцать лет не пытался, но хозяйскую власть понимал в общем правильно, как и власть государеву, которая еще выше и крепче власти хозяйской. Знал, что рабочему человеку обе они чужды, враждебны. И это на годы вперед определило идейное возмужание младшего Барышникова.