Деде Коркут

Сложение рассказов-песен о «младших богатырях» (Урузе, Иекенке, Амране) относится к более позднему времени, чем тексты о подвигах их отцов. Кроме того, огузские беки объединены вокруг фигуры эпического певца Коркута, которому отводится роль мудреца и «патриарха племени»: он нарекает одного из героев именем (Деде Коркут дает джигиту новое имя и приговаривает: «Сын мой, ты славно сражался, показал себя, одержал победу. Пусть вся жизнь твоя будет победной. И имя пусть будет тебе Газан-победитель. Имя я дал, годы пусть судьба даст!»), сватает невест, дает мудрые наставления и произносит благопожелания.

Таким образом, в сказаниях «Книги моего деда Коркута» достоверно прослеживается связь как с общетюркской литературной традицией, так и с греческим, византийским, местным малоазиатским фольклором. Надо сказать, что вплоть до самого недавнего времени некоторые сказания, относящиеся к этому эпическому циклу, продолжали бытовать на территории современных Турции и Закавказья. К таковым сказаниям относится, к примеру, уже упомянутое многократно сказание о Бейреке (этот сюжет является одним из самых распространенных среди тюрков и известен во многих версиях) или рассказ о великане Тепегёзе. Черты, отличающие эти произведения, свойственны совершенно иному, более позднему жанру турецкой и тюркской традиционной словесности – жанру народной повести, в рамках которого, на наш взгляд, и происходит дальнейшее бытование текстов цикла «Книги моего деда Коркута». Иными словами, цикл сказаний «Китаб-и дедем Коркут» тесно связан с другими жанрами турецкой литературы, получившими гораздо более позднее развитие и просуществовавшими вплоть до недавнего времени.

Несмотря на то что сказания о подвигах огузских богатырей были записаны, в «Книге моего деда Коркута» повсеместно встречаются выражения, которые, будучи по сути обращениями сказителя-озана к своей аудитории, прямо указывают на некогда сугубо устный характер бытования эпоса: Görelüm Hanum ne soyladı («Посмотрим, хан мой, что он сказал» или: «Послушаем, что он рассказывал»). С большой долей вероятности можно утверждать, что в тексте этого памятника сохранены фрагменты, восходящие к древней устной тюркской традиции. К подобным фрагментам прежде всего можно отнести пословицы и поговорки, часто встречающиеся в эпосе: «У кого есть ребра, тот поднимается, у кого есть хрящи, тот вырастает» (X, Песнь о Секреке, сыне Ушун-Коджи); «Один в поле джигит витязем не станет; дно пустого сосуда крепким не станет» (IX, Песнь об Амране, сыне Бекиля); «Нога коня хрома, язык певца проворен», «что под землей делается – змея знает, что на земле – человек»; «… если черного осла взнуздать, он конем не станет. Достойный сын чужим для своей земли не станет. Не буду я бесчестить свой род, свой корень. Не отрекусь я от своего племени».

Или:

«Сколько б ни сыпал снег, к весне растает;
Цветами-травами покрытый луг к осени пожелтеет;
Из вешних вод моря не получится;
Из пепла холма не насыпать;
Из старого хлопка холста не соткать;
Из старого врага друга не сделать;
Если девушка у матери не научится, чести не сбережет;
Если сын у отца не научится, стола не накроет;
Сын – создание отца, один из двух его глаз.
И еще пел Деде Коркут. Послушаем, что он пел:
– Ах, госпожа моя!
Чем булатный меч в нечистой руке, лучше безоружность;
Чем высокий дом без добрых гостей, лучше бездомовье;
Чем горькие травы, которых конь не берет, лучше пустыня;
Чем горькие воды, которых человек не пьет, лучше безводье…»

Б. Урманче. Иллюстрация. Коркут. 1947

Б., акв. 21×25 см