Дедов завет

— Не могу! — хмыкнул я и снова откинулся на подушки. — Спасибо, было вкусно.

— Без тебя знаю! — Пар так напыжился, что мне опять стало весело. Угрызений совести у меня не было. Да и откуда им взяться, если толстяк и так постоянно что-то жует. И очень часто это что-то — мое. Долго Пар обижаться не умел, даже если дело касалось его еды. Тем более, он очень сильно за меня переживал. — Я смотрю, тебе уже лучше.

— Ага. Еще хлеб с маслом есть?

— Нет!!!

— Да ладно, ладно, не волнуйся. Позови Вессалию. Хорошо?

Выполнить мою просьбу Пар не успел, потому что Вессалия в это мгновение вошла в мою комнату с огромным серебряным подносом, доверху наполненным всякой вкуснейшей всячиной.

— Ты голоден, господин Марвус?

— Еще как!

Она поставила поднос возле кровати (подальше от Пара), неодобрительно покосилась на моего друга и вышла. Пар тут же перебрался на другую сторону и помог мне быстренько разобраться с угощениями.

— Ты прощен.

— За что?

— За хлеб.

— Да? Ну спасибо!

— Пожалуйста. — Пар важно кивнул и облизал пальцы, а я расхохотался.

Когда на подносе не осталось и крошки, в дверь робко постучали.

— Гэн, заходи!

— К-как ты догадался, что это я? — спросил мой друг, просунув голову в дверь и поправляя очки.

Мы с Паром переглянулись, но отвечать не стали.

— Й-я тебе почитать принес. — Гэн достал из сумки книгу и передал ее мне.

— Спасибо.

— Лучше б ты пожевать что-нибудь принес, — буркнул Пар.

Я положил книгу на столик у кровати и показал Гэну, куда он может сесть. Чувствовал я себя уже почти здоровым, только с постели встать пока не мог. А точнее, мне было просто лениво.

— Что там вообще снаружи происходит? Профессора Сомалию нашли?

— Не-а. — Пар перебрался ко мне на кровать и устроился на подушках. Хорошо хоть что ботинки снять догадался, а то бы ему точно не поздоровилось, если бы Вессалия вдруг надумала вернуться. — Все еще ищут.

— А что Корнелия с Носатым?

Гэн заметно погрустнел после моего вопроса — Корнелия ему все еще нравилась, хоть он и не говорил об этом.

— Понятия не имею! — покачал головой Пар. Он с тоской смотрел то на пустой поднос, то на свои штаны, где еще совсем недавно были волшебные карманы. — Карманы ей мои чем помешали?! Зачем профессор Сомалия их отрезала?

Мы уже поняли, что за всеми нашими неприятностями стояла именно она. И домашних моих усыпила, и нам память стрела, а может быть еще что натворила, только мы об этом не помнили. Никогда б не подумал, что такая маленькая хрупкая красавица может быть хладнокровной убийцей. Я ж думал, что то заклятие с зеленым дымом ей было нужно, чтобы просто всем нравится. А оно вон как вышло на самом деле.

— А Верховный волшебник что? — спросил я у Гэна, не обращая внимания на Пара, который все еще ныл из-за своих навсегда потерянных карманов.

— С-сам я его не видел, но родители рассказывали, что он совсем сдал. Все знали, что он души не чаял в своей невестке. Особенно после того, как его сын исчез.

— Муж профессора Сомалии исчез? — удивился Пар. — А я думал, что он умер.

— Т-ты не знал? Он же тогда, когда и Родители Мара исчез! Ой, прости, Мар!

Оладка перепеченная! Нет, они не могли исчезнуть точно так же! Мама жива! Она сейчас с Сэем! И папа должен быть жив!

— И что? Кто-нибудь знает, куда он делся? Или еще хоть что-нибудь? — Я ждал ответа, хоть и знал, что надеяться мне не на что. И доказать я тоже ничего не мог. Кроме меня Сомалия об этом никому больше не рассказывала. И я очень, очень надеялся, что папа жив. Он ведь не мог исчезнуть навсегда, как и отец Корнелии с Носатым, правда?

— П-прости. Мар. Я больше ничего не знаю.

— Понятно…

Я откинулся на подушки и закрыл глаза. Чтобы никто не видел, что в них вот-вот появятся слезы. А Пар все стонал о своих карманах.

— К-кстати, Мар, Трисса тебе привет передала.

— Да? — Слезы как ветром сдуло. — Она что-нибудь еще говорила?

— Н-нет. Она тебе записку…

— Давай сюда быстрее!

Я выхватил клочок бумаги из рук друга и принялся читать и перечитывать эти несколько строчек:

«Дорогой Мар,

Надеюсь, что ты уже в порядке. Я очень за тебя испугалась. Отец везет нас в наш замок, так что до начала учебного года мы не увидимся. Очень скучаю. Люблю тебя.

Твоя Трисса»

— Ты читал? — Я с подозрением прищурился на Гэна.

— Н-нет. Ты что!

— Хорошо. — Я еще раз перечитал записку. — Они уже уехали?

— Н-нет, сегодня вечером уезжают.

— Отлично! Пар, да помолчи ты хоть немного! Слышать уже не могу про твои карманы!

Толстяк обиженно замолчал и надулся. Именно это мне сейчас и надо было — немного тишины. Я написал записку для Триссы и передал ее Гэну.

— Отдашь Триссе?

Гэн кивнул.

— Спасибо!

— Записки они всякие пишут! А я тут страдаю, понимаете ли! — Больше молчать Пар не мог. И на том спасибо.

Мы с Гэном попрощались, и он вытащил все еще ворчащего Пара с собой. А я снова завалился спать. И проснулся я только на следующее утро. Мои друзья зашли сказать, что они тоже уезжают, мы позавтракали вместе (к огромному неудовольствию Вессалии), и они ушли. А я провел еще один день в Столице, и мне тоже было собираться в Школу. Никогда бы не подумал, что буду этому так радоваться.