Дедовщина

-- Ты! исчадие ада! отрыжка нечистого! Залил храм кровью! Превратил в застенок пытошный! Да ещё в алтаре... в святая святых! С отроками своими! Похоть тешешь! Развратничаешь! Мужеложец!

-- Стоп. А ну-ка вышли все.

-- Нет! Не убоимся слуги нечистого!

-- Отпусти людей, Дионисий. Или мне придётся их убить.

Просидевший всё это время в темноте среди заделанных заподлицо с полом надгробий у восточной стены, Сухан поднялся и пошёл к нашей группе, на ходу доставая топоры.

Попы, кажется, были готовы принять смерть лютую за веру праведную, но старичок-ключарь развернулся и резво засеменил к выходу. А и правда: мало ли он тут епископов перевидал? Всех отпели.

Попы потопали за ним, а Дионисий, гордо вскинув бороду и крепко ухватив наперсный крест, приготовился принять бой. С блевотиной. Или с отрыжкой? Или ещё с каким видом выделений?

-- Видят, но не разумеют. Про тебя сказано. Во многих грехах обвинил. Увидел дела мои, но смысла не уразумел. Для опровержения достаточно одного примера.

Я поманил принцессу.

-- Ты назвал меня мужеложцем, укорял, что я похоть свою ублажаю с отроками. Смотри.

Я сдёрнул с принцессы покрывало.

-- Ты видишь внешнее. Одеяние яркое, обвёртки да прикрасы. А суть уяснить - не стремишься. Ты глуп, Дионисий? Или ленив?

Я медленно, придерживая за поднятые руки, поворачивал принцессу перед растерявшимся, красным от гнева и стыда, епископом.

Хороша. Молодая стриженная фигуристая дама, полностью, кроме армейских сапог и ошейника, обнажённая... яркое зрелище.

***

"Глядя на нее, невозможно поверить, что у ее души нет такого великолепного бюста" - Ежи Лец? Вот я и не верю.

Епископ должен в душах понимать. Потому и наглядеться не может?

***

-- Где ты видишь отрока?

-- Курва! Курвень курвущая! Шлюха посадская! В храме! В алтаре!

-- Ты обвиняешь. Потому, что не разумеешь. Теперь ты увидел - ты ошибся. Один раз. Этого достаточно. Твои слова недостоверны.

-- Достоверны! Один раз - не в счёт!

-- Один? Ты удивительно... глуп. Ты увидел обнажённую женщину. Красивую. И сразу назвал её курвой. Да ещё уточнил: посадская. Снова глупость.

Я продолжал неторопливо демонстрировать принцессу под бешеным взглядом святителя.

-- Елена Ростиславовна. Дочь Великого Князя Ростика. Прежде - Самая Великая Княжна Всея Святая Руси. Рюриковна. Ныне - княгиня из дома Пястов, жена князя Вислецкого Казимира Болеславича.

Епископ выпучил глаза и принялся заглатывать воздух.

-- Что с тобой, Дионисий? Принять жену из самых высокоблагородных, родовитых, из двух правящих княжеских домов за посадскую бабёнку?

Я улыбнулся принцессе и подтолкнул к кучке её одежды.

Епископ не мог оторвать от неё глаз. Да, мне тоже нравится. Как она двигается. Будто танцует. Одна из трёх вещей, которыми можно любоваться бесконечно.

Мда... а вот чайный клипер под всеми парусами... если и доведётся увидеть, то не скоро.

-- Если ты расскажешь о ней кому-нибудь - ты умрёшь. Не хитри - я узнаю.

Угроза - хорошо. Но мало.

По стереотипу он должен продолжить крыть меня за игры в неположенном месте. Расцветив суждениями о чужой жене на синтроне. Я снова ткну его носом в ошибку. Синтрон мы не использовали, объясню про "медовую ловушку", про всехное согласие. Включая одного епископа. Пусть бы и католического. Длинные этико-богословские споры. Не надо.

-- Ты, верно, слышал, что у меня есть пророческий дар. Ну, какой дар, так, дарчик маленький. Я не могу прозревать твоё будущее. Только предположить. Господь примет душу твою лет... через двенадцать. И ты будешь причислен к сонму святых. Каковы будут твои деяния и чудотворения, приведшие к этому - не знаю.

-- Ты... ты... врёшь...

Шепот потрясенного иерарха был негромок, но различим в пустоте огромного храма.

***

"Плох тот солдат, которые не хочет стать генералом".

Попасть в середину "табели о рангах" - разрядов чинов святых - для любого епископа жгучая мечта. Так-то он ниже последнего.

***

-- Брось. Ты же знаешь - я никогда не вру.

Знает. Слух о моей патологии под названием "только правду" широко ходит по Руси.

-- Но... Как?!

-- Как станешь? - Не знаю. Но знаю, как можешь не стать.

-- ?!

-- Не успеешь. Умрёшь. До свершения, коее и должно возвести тебя в сонм.

Сделай свой выбор, господин епископ.

Хорошую я на тебя узду накинул? Только она не моя. Твоё честолюбие. В форме "чинов святых".

-- Чего ты хочешь?

Ну вот. Сообразительный. Уже и торг пошёл.

Забавно: цена сделки - не возможность "хорошей" жизни, а перспектива "хорошего" посмертия.

Ванька-лысый - "продавец пустоты"? "Мы продаём или покупаем?". Всё зависит от коллекции "тараканов" в вашем междуушии. Кому-то такая цена - самая величайшая стоимость, которая только и может существовать в вечности.

Вот где Маркс был неправ! По его трудовой теории стоимости в основе цены лежит общественно необходимое рабочее время (затраты труда) на воспроизводство товара. Если "товар" - прославление в ранге святителя или священномученика, то как оценить "общественно необходимый труд"? Только "потребительская стоимость"! Дай! Хочу! Сильно!