Дедовщина

-- Хочу? - Чтобы ты, как и семь лет назад, ничего не боялась. Ну, кроме мышей и пожара. Неделю назад ты не побоялась повести людей на приступ крепости. Две недели тому - сесть на лошадь, управлять ею.

-- Это другое! Он - муж добрый! Он приказал! Я испугалась!

-- Трусом владеет страх. Тобою владею я. Слуга двух господ - глупость. У тебя не может быть иного страха, кроме страха меня.

-- Ы-ы-ы...

Факеншит! Думал, прошло. Это бессмысленное и бессильное нытьё.

Дурак ты, Ваня. Она выросла в патриархальности. С "молоком матери" впитала: мужчина - главный. Вот такой. "Муж добрый". Возрастной, толстый, бородатый, богато одетый. Глава дома. Отец семейства. Супруг, богом данный. Он всегда прав, его надо слушаться, покоряться. А то... имеет право и возможности наказать. И вообще: непослушание - грех и вечные муки. Готовность к подчинению именно такому типажу вбито аж в основы личности, рефлекторна.

И чего делать?

А чего делала с подобным в этих стенах Евфросиния Полоцкая? - А она заменяла. В душах инокинь образ "мужа земного", "отца родного" на образ "Отца Всего Сущего", "Жениха Небесного".

Я - не блаженная и не преподобная. Поэтому "заменитель" - только сам. Бороды, как у "настоящих мужей", нет. И фиг с ним. Зато вполне хватает собственной дури. И неочевидных для туземцев фантазий.

-- Раздевайся.

-- Что?! Ваня! Мы ж в храме божьем!

-- Уже нет. Дом божий... - построен хорошо. Да вот беда: и он стал полем битвы человеков. Загадили. Осквернили. Покойники, кровища лужами, злодей вон, подвешенный... Коли епископ решит - освятят заново. Худа от того не будет. Делай. По слову моему. Или забыла в чьей ты воле?

Она, нервно похныкивая, принялась сдирать с себя амуницию, стараясь не замараться в растекающейся крови.

-- Всё снимай. Сапоги после наденешь, а то застудишься. И плётку свою подай.

Она вздрогнула. Снова, как в Минске, подала двумя руками, согнув спину и опустив голову. Уставная поза перед поркой? Решила, что я буду сечь её прямо здесь?

Увы, принцесса, тебе "не дано предугадать"... как "Зверь Лютый" вывернет очередной кусочек твоей жизни.

-- Тебя за твои двадцать три пороли... с полтыщи раз. В детстве розгами ума вкладывали. Потом твой "богом данный" семь лет. А сама? Никого не порола?

Испуганная, растерянная, сжавшаяся, неуверенно прикрывающая груди локтями. Отрицательно трясёт стриженной головой.

-- Каково под плетью быть - знаешь. Попробуй-ка сама плеть взять.

Она никак не могла понять, чего я хочу. Потом не могла оторвать руки от груди и взять плётку. К киллеру-неудачнику пришлось тащить. Хорошо, что в ошейнике: есть за что уцепиться. Она отпихивалась, канючила, упиралась. И вдруг, подняв глаза, на двух шагах увидела широкую белую жирную спину боярина. Осознала и рванула. Еле успел удержать.

-- Бей.

-- Не-не-не... я не могу... я не хочу...

-- Ты - рабыня моя. Двуногое говорящее домашнее животное. Курица с сиськами. У тебя нет иного "хочу", кроме исполнения моей воли. Бей.

-- Я... я не умею... господин.

Да, это главное ограничение при использовании "холопа верного". Как и "гражданина свободного". Недостаток профессиональной компетенции.

-- Ничего, научу.

Я чуть отошёл в сторону и принялся раздеваться. Она глянула мельком и снова затряслась. Ссутулилась, чуть слышно заныла. Но нагайку из рук не выпустила.

-- Правую руку отводим. Расслабь. Я держу. Сперва сам. Твоей правой. Левую заведи мне за шею. Крепче. Груди держу, не боись, не болтанутся. Нравится, когда лапают?

-- О-ой... Да... Когда ты...

Умница: важное уточнение.

-- Ножку левую чуть вперёд. Спина большая. Начнём сверху. И-и-оп!

Не смотря на мои усилия, плеть лишь скользнула по плечу жертвы. Боярин, пребывавший в прострации, очнулся, задёргался и принялся невнятно мычать.

Мда... кажется, и челюсть сломана. Хорошо я ему приложил. Или это уже потом, когда мордой об пол? С таким и не поговоришь.

Проявление "свободы воли" наказуемого испугало принцессу. "Оно - живое!". Она дёрнулась назад. И, тем самым, крепче прижалась ко мне.

-- Не напрягай руку. Мах свободно. С ускорением. Только в самом конце рывок кистью.

Прижал её посильнее. Её голая спинка у меня на груди, её груди в моей руке, её ягодицы... жаль, вырос длинным. Подобрать женщину по росту... помимо "по душе" и "по уму"...

Ей было неудобно. Ягодицы у неё... ноныче не то что давеча. В смысле: когда мы с ней в первый раз. Она прогибалась, но отпускать мой загривок не собиралась. Вцепилась. "Точка опоры". Можно мир перевернуть. Если найти рычаг подлиннее.

Удар снова не получился. Чёрная змея нагайки скользнула по боку терпилы и бессильно свалилась на каменный пол храма.

-- Расслабь. Руку. И вообще. Расслабься.

Она отвернулась лицом от жертвы ко мне, предоставив полную свободу управления её правой рукой с плетью, и, глядя в упор, почти нос к носу, прошептала:

-- В-ваня... Что ты со мной делаешь?

Умница. Поняла.

-- Учу. Мировоззрению. Мир - разный. Плеть в руке и плеть на спине - вовсе не одинаково. А всего-то - три аршина кожаного ремешка.