Дедушка

Честно говоря, я давно хотел как-нибудь поговорить с ним, поспрашивать про его работы, научные проекты и все такое. Все-таки я будущий врач. Мне кажется, он бы много интересного и полезного рассказал.

– Я помню Маржан, – снова начал говорить дедушка. – Не твою, конечно. Другую.

Он вздохнул.

– Кто это, дедушка?– спросил я.

– Я увидел ее давным-давно, внук. Сколько же мне тогда было? Лет тридцать пять? Или сорок? Да, не больше сорока должно быть. Как раз, кризис среднего возраста, – дедушка усмехнулся. И продолжил:

– Тогда я преподавал в местном университете. Ты же там учишься? И вот в какой-то учебный год уже в конце, прямо перед каникулами, ко мне на занятия пришла последняя группа. Семь студентов. Пять девушек и двое парней. И среди них она.

Дедушка снова вздохнул. Я пригляделся к нему. Мне показалось, что глаза его увлажнились. Слезы? Или просто увлажнились? Поди разбери, у стариков же глаза вечно слезятся.

– И вот я зашел в учебный класс. Попросил написать список группы. Переписал себе в журнал. Провел перекличку, не особо вглядываясь в лица. А потом принялся разъяснять, что за цикл им предстоит пройти, в чем суть предмета. И тут я встречаюсь с ее глазами. Ты когда-нибудь тонул, внук?

– Нет.

– А плавать умеешь?

– Да.

– В том среднем возрасте я тоже вроде уже умел плавать. Но я утонул. Бездна черных глаз, словно черные дыры. Хокинг, чертов инвалид, искал черные дыры в космосе, – дедушка засмеялся. – А я нашел их здесь на Земле. Как увидел, так и нашел. Так втянули, что уже не спастись. Горизонт событий полусантиметровой радужки величиной с настоящий горизонт. Хокинга знаешь?

Я покачал головой.

– Чертов гений, сидел в инвалидной коляске и строчил книги. Умер давным-давно. Скоро встречусь с ним, расскажу ему о своем открытии. Вот же удивится!

– Маржан, – произнес дедушка, словно пробуя имя на вкус. – Маржан. До нее у меня была спокойная жизнь. Размеренная. Я жил с твоей бабушкой. Твой отец и дядя уже были. И твоя тетя Тогжан уже, кажется, была. Спокойная, размеренная жизнь мещанина. Знаешь, что такое мещанин?

Я покачал головой.

– Да, русский язык у нас уже не тот. В общем, жил я спокойно.

Немного помолчав, дедушка продолжил:

– Размеренной скучной жизнью. И тут утонул. Растворился. Пропал. Каждое занятие я просто сидел и смотрел на нее. Разглядывал брови, ресницы, губы, овал подбородка, шею, надгрудинную ямочку. – Дедушка показал пальцем на себе, но я и так знал, где находится эта ямочка – с оценками по анатомии у меня все было нормально.

– Иногда она смотрела на меня и наши глаза встречались. В этот момент мое сердце превращалось в расплавленный кусок солнца и выжигало грудь изнутри. Это было мучительно. Как я при этом умудрялся все же проводить занятия, что-то говорить, объяснять, разбирать, я не знаю. Наверное, на автомате.

– Ты влюбился, дедушка. Такое бывает. Любви все возрасты покорны, – вставил я.

– Да, да, конечно, великий Александр Сергеевич. Ты проницателен. Ты знаешь, что такое любовь?

Примерно я знал. Потому кивнул и сказал:

– Это когда двое людей не могут друг без друга, им вместе хорошо, а если не вместе, то плохо.

Дедушка сделал вид, что задумался и произнес:

– Ну, в принципе, я тогда мог без нее. Тем более, что я же жил без нее до нее. И после жил без нее. Так что я мог без нее. А плохо было, да. Помнится – плохо было.

Я задумался. Наверное, с возрастом с любовью и с отношениями становится все сложнее. Я встречался со своей Маржан около года, и вроде все было хорошо. Помню, пару лет назад я расстался с девчонкой, с которой встречался где-то полгода. Тогда, помнится, было плохо. Сейчас все есть хорошо.

– У тебя есть ее фотография? – спросил дедушка.

Я включил на ручных часах фотогалерею, и в воздухе появилась голограмма Маржан в полный рост. Дедушка долго смотрел на нее.

– Наверное, она была такой же. Большие глаза, тонкий нос, эти губы, худенькая. Я ее совсем не помню, как она выглядела. Я помню только что-то светлое, красивое, нежное и чистое. Блестящие глаза, не испорченные бытом, чистое лицо, не отягощенное суетой.

Дедушка протянул руку к голограмме.

– Не знаешь, когда придумают изображения, чтобы еще и потрогать можно было? – спросил он.

– Не знаю.

Дедушка замолчал.

– И чем все закончилось, дедушка?

– Ничем. Через месяц цикл по психиатрии закончился. Они сдали экзамены. И я ее с тех пор не видел. Когда же это было то? Лет пятьдесят назад? Шестьдесят? Целая жизнь прошла. И почему я ее все еще помню? Столько всего было с тех пор. Все эти мгновения затеряются во времени, словно слезы в дожде.

– Словно слезы в дожде, – повторил еще раз дедушка. – Это из какого-то жутко старого фильма. Ты не помнишь, что это был за фильм?

– Нет, – покачал я головой. Я не любил смотреть старые фильмы. Они были какие-то примитивные что ли. – И что, дедушка, ты так ничего и не сделал?

– Нет. Я-Отец победил во мне Меня-Мужчину. Я должен быть позаботиться о своих сыновьях и дочери. О дочери, прежде всего. Кстати, Тогжан не прилетела еще?

– Нет. Дядя Сергей звонил отцу, они с тетей Тогжан задержались еще на день.