Дедушка, Grand-pere, Grandfather… Воспоминания внуков и внучек о дедушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX – XX веков

Дедушка очень дружил с художником Иваном Семеновичем Куликовым. Они были соседями по Полевой улице. Мама говорила, что Иван Семенович жил с ними практически через забор. В нашей семье было много произведений Куликова, но их почему-то боялись показывать, возможно, из-за персонажей, изображенных на картинах. Я помню, что после войны, в Малаховке, я любила залезать на дачный чердак, там было множество необычных и удивительных вещей. Однажды я раскопала там портрет какого-то церковного деятеля в серофиолетовом одеянии. Этот портрет произвел на меня очень сильное впечатление, но бабушка отказалась отвечать на мои вопросы и отчитала меня за излишнюю самостоятельность и посещение чердака без разрешения. На чердаке было еще несколько картин, но куда все это делось в жизненных перипетиях бабушкиной (и дедушкиной) семьи? Одна картина уцелела, на ней изображена девочка в пестром платке. Существует мнение, что это портрет дедушкиной дочери, моей мамы, Жадиной Натальи Алексеевны. Судьба этой картины — отдельная история. Картина чудом сохранилась в нашей семье только потому, что ее взяли с собой мои родители, когда в 1936 году должны были уехать из Малаховки. Моего отца как частного предпринимателя осудили и выслали за 100 км от Москвы. Так мы и картина оказались в Кинешме. После Отечественной войны настали суровые и голодные годы, жить было очень трудно, и нам помогала семья моей школьной подруги. В благодарность мама подарила картину отцу семейства, а тот попросил сына показать картину в Третьяковку. В Третьяковке ее не взяли, так картина снова оказалась в Москве, а недавно родственники моей подруги вернули картину в нашу семью.

А. Ф. Жадин в старинных доспехах из его коллекции, начало 1910-х годов

Свояченицы А. Ф. Жадина в старинных костюмах из его коллекции, начало 1910-х годов

Алексей Федорович Жадин вместе с другими представителями муромской интеллигенции участвовал в создании и работе Муромского научного общества, целью которого ставилось изучение Муромского края в «естественно-историческом, историко — архелогическом, этнографическом и культурном отношении, а также распространение исторических и научных знаний среди населения». Когда в начале 1918 года стал образовываться муромский музей, то именно пожертвования членов общества положили начало музейной коллекции. Подвижническое участие в создании городского музея принял и Алексей Федорович Жадин. Он передал в музей коллекцию археологических находок и другие предметы из своего собрания, а также подарил два шкафа для их экспонирования в залах реального училища. Остальная часть экспонатов из коллекции Алексея Федоровича попала в музей из других источников. О трагической судьбе дедушки и его коллекции я расскажу ниже.

А. Ф. Жадин с женой и дочкой Наташей, 1909

Наступил июль 1918 года, и жизнь нашей семьи круто изменилась. В июле 1918 года в Муроме произошло так называемое белогвардейское восстание. Оно продолжалось два дня и было бескровным, однако при его ликвидации без суда и следствия были расстреляны девятнадцать жителей Мурома и еще пятнадцать — приговорены к расстрелу по решению Владимирского губернского трибунала.

Список лиц должен быть уточнен: до сих пор полные материалы по Муромскому восстанию не рассекречены, и об этом мало что известно до настоящего времени. Среди приговоренных к расстрелу оказался и мой дедушка Алексей Федорович. После доклада Н. С. Хрущева бабушка и мама рассказали мне, что дедушку расстреляли на Покров день за участие в этом восстании по ложному доносу одного из его недоброжелателей, которому не давала покоя дедушкина коллекция. В нашей семье все родственники, как в Муроме так и в Москве, настойчиво утверждают, что Алексей Федорович никакого участия в восстании не принимал, а «сидел на крылечке и курил». Бабушка говорила, что она добилась помилования дедушки и с этим документом приехала во Владимир. Начальник тюрьмы, сославшись на позднее время, сказал, что не стоит беспокоить дедушку и пусть бабушка придет за ним завтра утром. На следующий день, ранним утром, когда бабушка вернулась в тюрьму с распоряжением о помиловании, ей сообщили, что дедушки уже нет: его увезли ночью и расстреляли.

Город Муром, Рождественская площадь, 1917