Дедушки с гитарой 2

— Да и лишнее упоминание в прессе никому не помешает, — согласился я. — «Любое упоминание в прессе кроме некролога — это реклама!» Так Марк Твен писал.

— Умный человек!

— Поблагодарим всех и чтоб в следующий раз не лезли скажем, что работаем только со своими стихами.

— Не поверят…

— И хорошо. Мы же сможем тогда еще раз в газете выступить!

Глава 17

20

Год двигался к концу, к первой в этой жизни сессии.

Потихоньку копились неотработанный лабораторные работы, несданные чертежи и прочая мелочь, но условия были таковы, что с этой мелочью приходилось считаться.

Мы продолжали «сочинять» песни… Наш багаж пополнялся крепкими хитами.

Было немного жаль, что в ворохе мировых хитов прошлого мира терялись настоящие наши песни, те, что реально были сочинены нами в те времена. Мы невольно сравнивали нас с настоящими музыкальными гениями и сравнение разумеется, получалось не в нашу пользу.

Но и полностью наши песни также оказались востребованными слушателями.

Я размышлял об этом, трудясь над чертежами. Музыка-музыкой, а учение все-таки свет. Черчение само себя не сделает, не начертит. Рейсшина, карандаши, ластик, настольная лампа и… мысли о музыке.

Карандаш чертил, я намурлыкивал мелодию… От этого увлекательного занятия меня отозвал телефонный звонок.

Мама приоткрыла дверь в комнату.

— Какой-то мужчина тебя…

Я оторвался от чертежной доски. По школьной привычке я пошевелил уставшими пальцами под причитание «мы писали, мы писали наши пальчики устали» и взял трубку.

— Добрый вечер, Владимир Васильевич.

Голос знакомый. Тяжельников.

— Добрый вечер Евгений Михайлович. Слушаю вас…

— Нам надо встретиться.

— Где? Когда?

Голос в телефонной трубке смолк. Глава советских комсомольцев задумался.

— Давайте у меня. Завтра. В 18–00. Будете все?

— Будем…

Я положил трубку на рычаг. Тут и без всякого дедуктивного метода все было ясно. Позвонил сам, а не передал через Секретаря Сашу. Значит слишком важная должно быть эта встреча. Может быть даже… Снова подняв трубку, позвонил Никите.

— Занят? Нет? Замечательно. Выходи из дома мы сейчас с Сергеем подойдем.

Сидевший на диване папа, отложив газету, поинтересовался.

— Это кто?

— Из ЦК комсомола, — уклончиво ответил я не желая никого волновать. Папа покачал головой.

— Ты там что-то говорил?

Я понял, что он имеет ввиду.

— Нет, — покривил я душой. — Это все по нашей музыке….

— Ага… Ладно…

Мне кажется он не поверил.

Последнее время мы не говорили о нашей тайне. Понимали, что разговор ни к чему не приведет…

Через четверть часа мы встретились во дворе Никитиного дома.

— Нас зовут из подземелья, — объяснил я Никите. — Тяжельников звонил. Предлагает встретиться.

— Повод? — деловито поинтересовался наш друг. — Не сказал?

— Не стал спрашивать. Он теперь, после истории с американским орлом, ученый. Просто так говорить не станет. Просил быть всех.

— В ЦК?

— Да, у него…

Мы помолчали.

— О чем разговор будет догадываемся?

— Не знаю… Надоела мне эта тягомотина…

— Как хвост… — сказал я, испытывающий те же чувства.

— Не понял? — наклонил голову Никита.

— Как хвост, — повторил я медленно. — Как хвост у динозавра. За нами тянется это вот все как хвост… Надо его как-то отрубить.

— Ты думаешь завтра…

— Я не думаю. Я — надеюсь.

— Лишь бы они хвост с шеей не перепутали, — сказал Сергей. — У динозавров что хвост, что шея все тонкое и длинное…

Три пары в тот день пролетели как-то незаметно. Об учебе не думалось. Мы с Сергеем ждали вечера.

Как и договорились вчера, мы встретились с Никитой в метро и пошли на встречу.

Нас уже ждали…

Лицо у секретарши было странным. Каким-то замерзшим. Как утренняя лужа с мутно-белым ломким ледком поверх воды. Никита посмотрел на неё и незаметно кивнул. Не спроста такое! Это выражение объяснилось как только открылась дверь.

В кабинете, кроме хозяина, находился еще и товарищ Андропов.

— Добрый вечер, товарищи.

— А добрый ли он? — сходу поинтересовался я. — И если да, то для всех ли?

— Вам-то на вечер жаловаться грех. Вас сейчас кофе напоят или чаем…

— Интересное предложение…

Тяжельников протянул руку к селектору.

— Итак… Чай? Кофе?

Никита остановил его.

— Давайте сперва поговорим, а уж потом…

— Поговорим, поговорим….

Снова повисло непонятное молчание. Я чувствовал за этими словами растерянность главного чекиста страны.

— А то сейчас чаем напоите, а потом за это потребуйте такого…

Я повертел пальцами над головой. Ничего необычного я придумать не смог и неожиданно предложил:

— А хотите, мы и у вас на вечере сыграем? Можем прямо 20-го декабря вам приехать сыграть. Все-таки праздник у вас.

Андропов не сдержал удивления.

— А откуда вы знаете? Об этом немногие помнят. Это ведь не Первое мая и не Седьмое Ноября?

— Про «День чекиста»? — я улыбнулся. — Все просто. Двое моих близких друзей, из прошлой жизни, работали в Конторе, и я ежегодно поздравлял их, так что невольно заполнил.

— Почему в «Конторе»?

— Так в шутку расшифровывали КГБ. «Контора Глубинного Бурения». С уважением, разумеется.

— А сейчас они где?