Дефект плацебо

Король реагирует на его голос. Качает головой. Смотрит безумным взглядом. Я замечаю крупный осколок, долетевший до меня. Воображение быстро подкидывает необходимые картинки. Схватить. Преодолеть расстояние. Засадить острие в горло. Но я продолжаю сидеть, обхватив собственные колени. Боюсь просчитаться, все испортить своими бредовыми идеями. Это в мыслях все легко и просто, вряд ли кто-то подобный мне, смог бы обезвредить обезумевшего мужика. Я верю в Леона. Полностью полагаюсь на него.

Король подступает к нему. Его потряхивает. Склоняется так, что их лица оказываются на одном уровне.

— Считай что ты выиграл этот маленький бой, — цедит сквозь зубы, — отсрочил пекло, которое я тебе подарю. Вначале я отыщу эту суку, а после ты ответишь за все. Расплатишься сполна. Я заставлю тебя жрать собственную плоть.

— Время — деньги, ты же знаешь.

Невозмутимости Леона можно только позавидовать. Не верю своим глазам, когда Королев освобождает его руки от сковывающего металла. Сегодня я уже простилась с жизнью. Приняла печальную участь. Мы поменялись ролями слишком быстро, я не успеваю ничего осознать.

Когда Леон подходит ко мне и сжимает мою ладонь, мне кажется что я сплю. Ноги не слушают, но я как лунатик следую за ним. Прочь от этого дома. Прочь от самого ужасного человека, которого когда либо встречала. Я все ещё жду подвоха. Ощущаю опасность, даже когда мы садимся в машину и Леон заводит двигатель. Я жду взрыва. Пропасти, любого рода катаклизм. Погони. Продолжения всего этого ужаса. Но ничего не происходит. Мы просто едем. В зеркале заднего вида, ничьи фары не разрезают тьму.

— Есть хочешь? — нарушает тишину Леон.

— Что? — судорожно выдыхаю.

— Проголодалась? — повторяет вопрос.

И меня словно касаются волшебной палочкой. Уничтожают лёд, сжимающий тело и разум. Начинаю хаотично хвататься за его руки, пытаться осмотреть тело в бликующих огнях придорожных фонарей.

— Тебе нужен доктор, слышишь? Срочно. Доктор, — говорю как мантру.

— Заживет. Царапины.

— Пожалуйста, давай поедем в больницу. Здесь нужно шить!

Леон мягко отстраняет мои руки. Продолжает всматриваться в дорогу.

— Прекращай. Будет очень тупо, если мы сейчас разобьемся.

Его голос ровный. Не срывается и не дрожит. Если бы я не видела всего своими глазами, никогда бы не подумала что его действительно что-то беспокоит.

— Неужели тебе не больно? — спрашиваю с каким-то отчаянием. — Ты вообще хоть что-то чувствуешь? — срываюсь на крик.

Истерика сменяет шок. Срывает блок. Обнажает эмоции.

— Я думала, он тебя убьет! Он сказал мне что это сделает! Я же спрашивала! Спрашивала у тебя, есть ли какой-то план? Выход, Господи! Почему ты мне не сказал? Почему мне ничего не сказал? Я же не такая как ты. Я живая. Каждое его слово как острый нож, а я не умею вот так, как ты ничего не чувствовать! Я же хоронила тебя там каждую минуту и сама от этого подыхала! Знаешь, в жизни так случается. У простых людей. Так иногда бывает, когда чужая боль, сильнее своей собственной! Когда однажды просыпаешься и чувствуешь внутри узел. И его не разрубить. Не выдрать. Не распутать. Связь. Первобытная. Нерушимая. Тугой ошейник, вынуждающий слепо следовать. Если бы он тебя убил, я бы отправилась следом. По раскаленным углям. В преисподнюю. В чистилище. Потому что я люблю тебя. Люблю, как безумная! А ты просто молчал! Молчал!

Я рыдаю. Прячу лицо в мокрых ладонях. Интересно, если иссушить весь запас слез, станет хоть немного легче?

Леон тормозит машину, резко вжимает педаль в пол. Отрывает от моего лица ладони. Без труда сметает со своего пути слабую защиту. Он всегда был таким. Бескомпромиссным. Ураган, который ворвался в мою жизнь. Кислород особого сорта, без которого начинаешь задыхаться. Он вгрызается в мой рот поцелуем. Голодным. Жадным. Одним только движением гасит нелепый протест. Запускает ладонь в волосы, прижимает к себе настолько сильно, будто хочет раздавить.

Я растворяюсь в нем. Теперь уже окончательно.

Глава 35. ФАНТОМ

Мы подъезжаем к Витебскому вокзалу на час раньше положенного времени. Глушу мотор и позволяю себе немного расслабиться. Медленно откидываюсь на спинку сидения. Порезы неприятно стягивают и саднят. Достаю из бардачка аптечку и пользуюсь случаем. Прижигаю спиртом те, что особо дерьмово выглядят. Ягодка спит рядом. Такая маленькая, что помещается на сидении даже забравшись на него с ногами. Мы стоим у подножия самого старого вокзала России, и я чувствую себя такой же древней развалиной. Ненавижу аэропорты. Недооцениваю чудеса авиации. А ещё в аэропортах слишком заебчивый контроль и дохрена ограничений. С поездами проще. Даже стук колес по рельсам больше в кайф. Убираю аптечку и достаю два паспорта с вложенными билетами. «Санкт-Петербург — Прага». Из всего перечисленного, здесь реальны только эти буквы. Ягодка просыпается. Не шевелится, но слух настолько обострен, что я слышу шелест ее ресниц.

— Где мы? — произносит хрипло.