Дефект плацебо

Но по кайфу было именно внутри. Начиная от эха шагов, заканчивая витающим здесь запахом. Приобретаю билет, и иду прямиком в Большой зал. Хрен знает, что меня затащило сюда впервые, бес попутал не иначе. Никогда особо не пытался окультуриваться, так, для общего развития если только заперся с дуру. А после, домой вернулся и наушники в мусорное ведро выкинул. Кому скажи засмеют. Великий ценитель прекрасного. Нихера по сей день не шарю на чем там пиликают и на кой ляд мужик руками своими как эпилептик машет. Но торкает. Прям обряд очищения какой-то. Пусто в голове становится и тихо. А музыка в вибрацию превращается. И так охренительно становится, если одну волну поймать. Но серфер сегодня из меня какой-то хуевый.

Одна единственная мысль не покидает голову. Пульсирует, уничтожает релакс. Оклемалась или все так же рядом с трупом валяется? Хотя конечно же я понимаю, что тело давно нашли. Даже два.

Ягодка... Кажется так ее обозвал Король. Да-да, именно обозвал. Я терпеть не могу ягоды. Сладкие, приторные, оставляющие привкус гнили. Разлагающиеся фрукты ничем не лучше по запаху, чем мертвое тело.

Одергиваю себя. Вот к чему приводят мысли о женщинах. Наверное, это все происходит из-за того, что я однажды пережил. И у конченых ублюдков, как я живут чудовища под кроватью. А от таких воспоминаний страшно свешивать ногу.

Глава 4. АЛИНА

Яркий свет в сочетании с резким запахом выталкивает меня в настоящее. Кто-то излишне грубо опускает моё тело на жесткий диван. Зрение всё ещё играет в калейдоскоп, разум отказывается работать на полную мощность. Не хочет осознавать увиденное, склеивать битые стекла.

— Смотри сюда. На меня смотри.

Я стараюсь подчиниться и сфокусировать взгляд. Меня еще раз встряхивают, приводя в чувство.

— Телесных повреждений нет, скорее всего шок, — сухо звучит заключение. — Видимо стала свидетелем убийства.

Убийства.

По телу проходит леденящий озноб. В памяти мгновенно всплывают опустевшие глаза, звучит глухой хлопок о столешницу.

Я впервые встретилась лицом к лицу со смертью. Прочувствовала каждой клеточкой своего тела ее неизбежность.

Только сейчас понимаю, что в кабинете очень много людей, большинство из которых в форме. Место за столом пустое, но его тщательно осматривают, фотографируют детали.

— Мы отвезем вас в больницу. Вы в состоянии назвать номера родственников, которых мы могли бы оповестить?

— Я в порядке. Мне не нужно в больницу, — изо всех сил стараюсь звучать убедительно.

Не знаю почему противлюсь, но сейчас мне кажется, что безопаснее места чем мой дом не существует. Состояние жуткое, как в кошмарном сне. Все вокруг кажется таким же ненастоящим.

— Я отвезу ее домой, — слышу знакомый голос. — Буду наблюдать за состоянием. Если что-то меня насторожит, вызову скорую.

Виктор, как и все остальные, появляется из ниоткуда. Не уверена, что в состоянии идти, но упрямо поднимаюсь.

— Вы точно хотите уехать с этим мужчиной?

Отрешённо киваю, искренне не понимая, для чего мне задают эти ненужные вопросы. Разве имеет значение кто чего на самом деле хочет? Разве Садальский хотел умереть вот так?

— Идём, Алина.

Чувствую на своих плечах руки Виктора. Он словно рентген считывает моё состояние, сдерживает проводки, обрыв которых приведет к взрыву.

Эмоции возвращаются резко. Накрывают убийственной волной. Застилают глаза слезами. Длинный коридор размываются. Пальцы колотит мелкая дрожь.

— Все уже позади, тише.

Виктор заталкивает меня в лифт.

— Он мертв, — произношу шепотом.

— Нужно было раньше открыть тебе глаза, не скрывать как это опасно. Возможно, получилось бы тебя уберечь. Но все уже позади, слышишь? Позади, — повторяет как заведённый.

Мы выходим на улицу под проливной дождь. Зубы тут же начинают стучать от холода. Интересно, как это ничего не чувствовать? Как вообще возможно жить, мечтать, строить планы, покупать билеты в отпуск, заполнять едой корзину, убивать время подсчётом цифр, умножать в столбик, держать в уме десятые, а потом... Все?

Резко. Нелепо. Ради чего?

Виктор подводит меня к своей машине. Открывает дверь, терпеливо ждет пока я сяду в кресло. Дождь не прекращается. Молотит по капоту, выдает четкий ритм.

Набираю полные лёгкие воздуха и пытаюсь унять панику. Все ещё надеюсь проснуться в своей постели и с облегчением осознать, что стеклянная поволока, моментально окутавшая глаза на меня смотрящего, всего лишь результат кошмара.

Плохо представляю, как окажусь дома в одиночестве. Как на следующий день приеду в компанию. Задумываюсь о каких-то несущественных вещах, упуская главное. Наверняка это означает, что мы все в опасности. Я в опасности.

Но если это действительно так, что мешало стрелку угостить меня второй пулей? Вряд ли от растерянности не смог проделать в моих мозгах отверстие. Такие люди вообще способны теряться?

Виктор ведёт машину молча. Замечаю его напряжение в побелевших пальцах, крепко сжимающих руль. Он даже слегка вздрагивает от резкого телефонного звонка.

— Да, — сухо и коротко. — Мертв.