Дефект плацебо

Беру инициативу в свои руки. Устанавливаю подходящий ритм. Засаживаю на всю длину. Девчонка начинает стонать, заводится от моих действий. Ловко укрощает мой аппетит. Не сдерживаю рык, достигая разрядки. Смотрю на раскрасневшиеся щеки, блестящие глаза, на острый язычок, который слизывает все подчистую.

Музыка достигает феерии. Жалобно скулит скрипка, басит орган. Охуенно.

Орган, бля. С ударением на «а», но мой хрен тоже не желает сдавать позиций. Универсальный инструмент в нашем мини-оркестре. Партия духовых отыграна, пора перейти и к ударным.

Только сейчас закрываю дверь на замок. Впечатываю свой лакомый кусочек в прохладную твердь. Резко задираю подол платья. Затыкаю рот рукой и вгоняю одним точным ударом. Глушу крик. Заталкиваю стоны обратно в глотку. Прислушиваюсь к рваным аккордам. Двигаюсь в такт. Руковожу процессом лучше любого дирижёра. Ещё ни разу не драл никого в филармонии, а теперь начинаю помышлять об оркестровой яме. Проклятье.

Выхожу так же резко, как и вошёл. Спускаю на обнаженную задницу. Открываю туалетную бумагу, вытираюсь и натягиваю штаны. Сегодня можно без оваций. Западло исполнять на бис.

Отодвигаю щеколду и выхожу из тесной кабинки. Включаю холодную воду и промакиваю лицо.

— Забавно, — ухмыляется девчонка.

Становится рядом и достает из сумочки помаду. Обводит губы, которые я только что имел. Приподнимаю бровь в немом вопросе.

— Я пианистка, — пожимает обнаженными плечами. — Как проклятая учила сонеты, но мне сказали, что ведущая партия мне не светит.

— Нужно было выбирать другой инструмент, у тебя рот рабочий.

— Я и выбрала, — искренне забавляется.

Открывает сумочку и надевает на безымянный палец кольцо.

— Все уволены, теперь и партия отыграна.

— Рад был помочь.

Подмигиваю и покидаю уборные. Музыка продолжает греметь, но опоздавших не впускают в большой зал. Можно конечно добазариться, но желание пропадает. Такой характер конченый. Быстро вспыхиваю и быстро теряю ко всему интерес. Пытаюсь вспомнить черты лица пианистки, — полный голяк. Жёсткий диск отформатирован. Ненужная информация стёрта. В памяти оседают только посмертные маски, в которые превращаю лица.

Перекручиваю их как старую пленку, мутный слайд. И сам охуеваю от неожиданной находки.

Мелкий нос, оленьи глаза, пухлые губы. Я же никогда при знакомстве таким изобретательным не был, поэтому и отпечаталась в памяти. Не телка, не баба нет. Просто очередная в списке. Я точно понимал, что не хочу портить ее лицо. Я же тоже в душе художник, и поганить такую картину, забрызгивая алой краской было бы непростительно.

Пусть в гробу будет похожа на спящую, правда губы и щеки станут на тон бледнее. Но это как с ней поработают в морге. Я на секунду представил, что мог бы забашлять посмертному визажисту за то, чтобы накрасить ее губы ярко-красной блядской помадой. Как у той пианистки. Вот бы все удивились. Улыбаюсь пришедшей на ум мысли. Сложно убить с первого выстрела, игнорируя хедшот. Это как написать картину, которая обретет мировую популярность. Уверен, что у меня получится, я попаду в ее грудную клетку и дотронусь до самого сердца.

Быстро забиваю на эту тему и выхожу на свежий воздух. Всегда знал, что искусство помогает добиться умиротворения. И концерт посмотрел, и кончил.

Еще раз закуриваю, с интересом рассматриваю ночной город. В это время года в Питере рано начинает темнеть. Поднимаю голову, но не вижу звездного неба. На самом деле, я уже забыл как оно выглядит. Только воспоминания из далекого детства напоминают, что на этом сером клочке могут иногда светить звезды. Делаю пару глубоких затяжек и выбрасываю окурок в урну. Культурная столица делает культурными даже таких отморозков как я.

Иду к машине, на автомате поднимаю ворот кожаной куртки. Становится холодновато.

— Антон, — доносится сзади, и я замираю.

Рукой ищу ствол, но сегодня я пуст. Негоже ходить в такие места с оружием. Вот же осел.

Аккуратно оборачиваюсь и тупо выдыхаю. Пианистка только что ни хуево сыграла на моих нервах.

— Какого хрена? — кидаю, и она с первого раза догоняет, что я имею в виду.

— Король передал, — она подходит ко мне и достает из сумочки конверт.

— С каких пор Король посылает своих шлюх на дело? — ухмыляюсь, но беру конверт.

— А с каких пор ты трахаешь шлюх? — она с вызовом подходит ближе, и я рассматриваю ее лицо.

Теперь точно запомню. Может потому, что если бы у меня оказался ствол, я бы вынес ее мозги?

— Ты не похожа ни на одну из его шлюх, — аргументирую свое поведение.

Она и правда выглядит как... Как пианистка.

Приталенное черное пальто, длинные ноги, сумочка, украшенная камнями. Собранные в пучок волосы придают ей строгости и только красные губы выдают то, что есть в ее натуре что-то порочное. Длинные пальцы касаются моей груди, заботливо поправляют ворот куртки. Кожа к коже. Сука, я понимаю, что не против еще раз насадить ее на свой член.

— А я и не шлюха, — улыбается, — я его жена.

Она выглядывает из-за моего плеча.

— Твоя? — кивает на тачку, не дает охуеть от только что произнесенной информации.

— Моя.