Дефиле с револьвером: Влюбиться по гамбургскому счету

Каюс крепко нажал пальцами на веки, откинулся назад и снова открыл глаза.

— Весьма предусмотрительно. Хотя я и не думаю, что… Но мы все равно все заберем для исследования. Ничем нельзя пренебрегать. Для нас самое главное — установить мотив. Только так мы сможем напасть на след преступника.

Снаружи раздался возбужденный голос Эллы Марек. Она упорно отстаивала свою кухню от вторжения незваных гостей.

Я приподнялась:

— Нужно рассказать все моей домработнице. Она еще ничего не знает.

И тут же она сама появилась в дверном проеме, раскрасневшаяся, с бурно вздымающейся грудью.

— Фрау Мелани, пойдите-ка сюда, там двое каких-то хотят…

— Я знаю, Эллочка, — улыбнулась я успокаивающе. — Делайте все, что они скажут. Это важно. Немного погодя я вам все объясню.

Негодующе ворча под нос, она удалилась. Наконец стало можно начать спокойный разговор.

— Итак, — повторил Каюс, — вспомните все настолько точно, насколько это возможно.

Мне не нужно было ничего вспоминать, два дня подряд я только и делала, что перебирала в уме все, что со мной случилось.

И я начала рассказывать о происшествии в отеле Баден-Бадена, о ночном звонке из Парижа, про свои сборы и тихо поворачивающуюся ручку двери, про тень, чье движение я уловила в коридоре.

— Это могла быть горничная или портье, — допустил Лотар, — или просто кто-то ошибся дверью.

— Разумеется, все может быть, но не в три же часа ночи. И, кроме того, этот кто-то слишком уж осторожно орудовал для обознавшегося дверью.

— Ты права, я как-то об этом не подумал.

Комиссар застыл в немом изумлении, не донеся чашку с кофе до рта, но через секунду опомнился и слегка расслабился. Вид у него, однако, был как у гончей, которая взяла след.

— Как назывался отель?

Я ответила.

— Когда вы там были?

— На прошлой неделе. Да, я точно вспомнила, это было в ночь на двадцать третье июня.

— То есть в ту ночь, когда в этом отеле была убита женщина. Что ж, это многое проясняет.

— О чем вы? — Вдруг у меня возникло ощущение, что стены дома рушатся на меня. Никогда еще я не чувствовала себя такой потерянной и беспомощной.

— Вы не знали? — Комиссар, казалось, был поражен не меньше, чем я. — Об этом случае писали все газеты.

— Об убийстве в отеле? Откуда я могла об этом узнать? Я ведь улетела в Париж в ту ночь и два дня была занята так, что мне было не до газет. А когда вернулась, ажиотаж, по-видимому, уже спал. Персонал отеля вышколен и, разумеется, никто не вел с постояльцами разговоров об убийстве. Да я еще и уехала практически сразу после прилета.

Второй инспектор, который не сказал еще ни слова, а только внимательно слушал, достал из портфеля комиссара блокнот и начал записывать.

— Я полагаю, мы приблизились к разгадке, — серьезно сказал Каюс. — Сейчас нужно попытаться систематизировать имеющиеся факты. Скажите, фрау фон Берг, вам знакомо это имя — Виола Торски?

Виола Торски! Я тихо вскрикнула и уставилась на комиссара:

— Это — ее?..

— Убили? Да, ее.

Боже мой! Это известие потрясло меня до глубины души. Я закрыла лицо руками. Виола Торски! Сцена в номере, крики, эффектный смуглый мужчина, мужчина…

— Я знаю, чей это зажим, комиссар, — воскликнула я и взахлеб принялась излагать то, чему была свидетелем, так что ассистент не успевал записывать.

Два часа спустя, когда уже начало темнеть, трое полицейских вышли из дома. Потом доктор Деблинг сел в свою машину и тоже уехал. И, наконец, на пороге появился комиссар Каюс с ассистентом. Он сел за руль служебного автомобиля, помощник, чье лицо было скрыто низко надвинутыми полями шляпы, устроился на соседнем сиденье. И машина плавно тронулась с места.

Из дома вышла фрау Марек, погасила свет перед гаражом и заперла калитку. Окна дома приветливо светились, делая его снаружи неотличимым от соседних.

Но внутри! Там, за закрытыми жалюзи, инспектор Шток готовился к ночной вахте. Перед домом Эрик Марек выгуливал Ужастика, но на самом деле они совершали контрольный обход. В засаде на опушке леса сидел мужчина, одетый в хаки. В соседском саду полицейский затаился в беседке. Да и количество гуляющих по лесу внезапно значительно возросло.

Если вдруг убийца решит вернуться, ему приготовлен горячий прием. Впрочем, комиссар Каюс давал сто к одному, что этого не случится. Однако подстраховаться на всякий случай счел необходимым.

Когда комиссар Каюс доехал до главной улицы, я попыталась содрать с себя шляпу, но он остановил меня:

— Не делайте этого пока. Никто не должен вас видеть. К тому же шляпа инспектора Штока вам очень идет.

Весь этот маскарад был нужен, чтобы обмануть убийцу, если он прячется где-то неподалеку и наблюдает за домом. В таком случае он должен быть уверен, что мы с фрау Марек в доме совершенно одни, без полиции — Каюс вошел в дом с помощником, с ним же и вышел.

Конечно же, нечего было и мечтать о немедленном отъезде из города. Мало того, что надо мной висела непонятная угроза, — я стала еще и важнейшим свидетелем по делу Виолы Торски.