Дефицит Высоты. Человек между разрушением и созиданием

Самой большой проблемой современной России (но не только её) является дефицит Высоты. Увы, у большинства представления о Высоте превратны. «Ибо, что высоко у людей, то мерзко перед Богом» (Лк, 16, 15). Судя по делам людским духовный потенциал человечества явно недостаточен, чтобы достойно жить, и, если пренебрегать высокими, человечеству не выйти из тупика, в который оно себя загнало. Деятели, достигшие больших высот, оправдывают всё наше существование. Они компенсируют нашу убогость своим героизмом. Россия, пройдя через тягчайшие испытания, осталась! Чья это заслуга? Тех, кто высок и незаметен, а не тех, кто, находясь на самом верху административной лестницы, ничтожен или отрицателен. Трудность роста, уязвимость деятелей высокого уровня требуют от системы (государства, в первую очередь) особого отношения к ним. «Мне всегда больно, когда умирают талантливые люди, потому что мир нуждается в них больше, чем небо», (Г. Лихтенберг). Система, если она хочет развиваться, должна научиться ценить высоких. Без высоких нет будущего.

6.2. Суть определяется Высотой

Г. Гегель утверждал, что отказ от абсолюта, универсума в пользу вульгарно понятого гуманизма ведёт к снижению планки человеческих притязаний. Этим абсолютом в сознании высокого является максимально мыслимая Высота, находящаяся на пределе возможностей его вида. Идея Высоты — тот рычаг Архимеда, с помощью которого деятель превосходит самого себя. Однако из своего жизненного опыта автор знает, что понятие Высоты в приложении к человеку многим представителям этого вида недоступно. «Если бы мне крылья, вот оплевал бы я всех с высоты» — это представление о ценности высоты принадлежит, конечно, разрушителю, но таких немало.

По словам М. Пришвина: «Человек — источник небывалого в природе». Но какой человек? Заурядный, неординарный, сверходарённый, высокий? Большинство отбывает трудовую повинность, потом ест, смотрит телевизор и спит. А всё значительное в созидательной части истории, категорируемое нами как бессмертное, творится высокими. Английский историк Т. Карлейль (1795–1881) давно уже считается устаревшим и даже смешным со своими «наивными» взглядами на то, кто является творцом истории. Он не смог «дорасти до понимания», что движут ею общественные факторы, называемые различными сочинителями то общественным сознанием, то общественными силами, то классами. Карлейль считал, что значимая для человечества история — это, по существу, биографии героев. И уровневая модель показывает, что в большей степени прав был именно Карлейль, а не снижающие общественные теории. В героях Карлейль подчёркивает силу духа, отвагу, нравственную высоту, творческое мышление. Не правда ли, легко узнаваемый портрет деятеля высокого уровня. Но встречается в этих героях и нечто другое. Сходясь в том, что субъектом истории являются скорее не массы, а отдельные личности, две модели, автора и Карлейля, расходятся в двух пунктах. Во-первых, с точки зрения уровневой модели, героями являются созидатели высоких уровней, а отнюдь не разрушители, сколь бы грандиозным не было творимое ими разрушение. Последние злодеи, а не герои. Во-вторых, история движется как героями, так и разрушителями, вклад в историю которых отнюдь не меньше. И если у Карлейля больше очарования подвигами героев, у автора уровневой модели больше сожаления по поводу их малочисленности в сравнении с полчищами разрушителей. В конце 1980‑х годов СССР всё ещё обладал огромным потенциалом развития, но не нашлось героя.

От отношения к высоким и совершенства их отбора зависит судьба системы. По словам П. Сорокина, «мы были страной отбора шиворот — навыворот, страной удушения еlitеs и мобилизации посредственностей почти во всех сферах деятельности» [18]. Но когда Сорокин писал это, он и представить не мог того «удушения еlitеs», которое осуществили большевики. Вот только один пример из многих, не укладывающихся в схему, нарисованную Сорокиным. Абрикосов, самый крупный кондитерский фабрикант русского происхождения. Из крестьян, его дед был крепостным. Свою карьеру начинал продавцом, затем открыл лавку для продажи сладостей, далее небольшое производство при ней, затем крупную фабрику со всей инфраструктурой: больницей, школой, домами для служащих. Сначала одну, затем другую. А затем уже один из его сыновей делает семейное дело одним из самых «сладких лидеров» в царской России.