DEFLOR

– Не я. Только доктор. Я выходил в коридор. Мы соблюдаем приватность претенденток.

– Приватность?! Да вы издеваетесь! Доктор или вы, без разницы. Это все равно тянет на заявление в прокуратуру. До встречи в суде.

Она быстрым шагом направилась к выходу.

– А как же ваш отец? – послышалось сзади.

Она замерла.

– Полмиллиона долларов, Алина. Операция и восстановление стоит четыреста. Сто у вас еще останется.

– Откуда вы…

– Не удивляйтесь, мы собираем всю информацию, прежде чем предлагать контракт. Знаем, чем вы живете и в чем нуждаетесь. Сами подумайте. Вам почти девятнадцать. Скоро это все равно случится. И ладно если девственности вас лишит бойфренд, которого у вас пока нет. А если это сделает случайный знакомый в туалете ночного клуба? Или не дай бог группа пьяных отморозков, которые затащат вас в подворотню и изнасилуют? Что тогда? Подумайте. Мы предлагаем. Пятьсот. Тысяч.

Алина повернулась и посмотрела на него.

– Я думаю о другом. Что скажет отец, когда очнется и узнает, что ради его спасения мне пришлось стать шлюхой.

Она вышла в коридор.

– Мы будем здесь еще сутки, – сказал ей в спину латинос. – Телефон у вас есть. Передумаете – звоните.

Дверь захлопнулась.

Она спустилась вниз. Ее трясло. Она чувствовала себя грязной. Ей только что задирали юбку, стягивали с нее трусы, раздвигали ноги, раскрывали половые губы. Внимательно рассматривали вход во влагалище на предмет восстановления плевы. Наверное, через лупу. Осторожно тыкая какой-нибудь палочкой.

Ее передернуло.

Из лихорадочного состояния ее вывел телефонный звонок.

– Алина Александровна. Мы вас ждем.

Доктор.

– Надо подписывать бумаги на отключение.

Она промолчала.

– Алина Александровна. Вы здесь?

Она молчала.

– Вы обязаны приехать и подписать, иначе…

– Нам нужен еще месяц, – сказала она и не узнала своего голоса. – Я найду деньги на Швейцарию.

Она положила трубку и повернула обратно.

Потом возвращалась пешком домой. Контракт жег ей пальцы даже через сумку. Уже рядом с домом она краем глаза заметила ползущую за ней вдалеке черную «бэху». Обнаруживать слежку ее тоже научил отец. А эти даже особо и не скрывались. Тогда она решила, что это охрана модельного агентства стережет новый актив.

Но теперь думала, что это мог быть кто угодно.

6

Первой мыслью было позвонить.

В больницу, полицию. Чтобы взяли под охрану, нашли звонившего, он наверняка рядом, еще не ушел. Возможно, он из персонала. Можно вычислить.

Она даже взяла телефон, включила набор. И тут же выключила. В Москве сейчас ночь. Кому звонить? Дежурным? Ее никто толком не будет слушать, и никто ничего не сделает. А когда узнают, что она на другом конце планеты и к протоколу ее показания не пришьешь – совсем разговаривать перестанут. Было бы намного проще, оставайся на службе хоть кто-нибудь из папиных знакомых. Но последний ушел на пенсию больше года назад. Теперь никого не было.

Телефон тренькнул, сообщив, что на почту пришел файл.

Картинка развернулась. Это была подробная схема длинного здания. Алина не сразу поняла, что это большой дом усадьбы. Неизвестный шантажист был хорошо подготовлен. Красным крестом на карте была отмечена кухня и холодильная камера рядом с ней.

– Спасибо за инфу, ублюдок, – прошептала Алина.

Не можешь действовать правильно – действуй по обстоятельствам.

Она достала из чемодана перочинный ножик, сунула в карман вместе с телефоном и выбралась в окно.

Флигель стоял на краю усадьбы, почти у самого обрыва. К большому дому вела извилистая тропинка, полускрытая кустами и прочей растительностью.

Сперва она осмотрелась на предмет видеокамер. Раз охраны было немного, значит она наверняка опиралась на видеонаблюдение. Тем более в самолете камеры были над каждым креслом. Значит здесь они были под каждым кустом.

Она не пошла к дому ни кустами, ни тем более по дорожкам. А выбрала кружной путь – вдоль обрыва, к ограде, потом ползком через заросли к ближайшему крылу. Кухня была в дальнем, но туда снаружи было не пробраться. Все открыто.

Камеры торчали вдоль всего периметра, через каждые двадцать метров. Была только одна слепая зона, и она приходилась на непомерно разросшийся у фасада розовый куст. Охрана, видимо, решила, что здесь все равно никто не пролезет.

Алина пролезла.

После чего у нее остались в кровь исцарапанные руки и щеки, сотня впившихся в камуфляж шипов и мелкие бутоны с листьями в волосах.

Стараясь не шуметь, она кое как очистилась и засеменила вдоль фасада, каждый раз пригибаясь, минуя окна. У пятого по счету окна кто-то сверху постучал по подоконнику, и она подняла голову.

Из окна выглядывала Мия и смотрела на нее вытаращенными глазами.

7

– Бог меня оставил, – снова прошептала она.

Ее обычно бледное личико было сейчас красным и зареванным.

– Вот давай только на бога напраслину не возводи. Бог всегда с тобой. И вообще не упоминай всуе, а то еще обидится. Давай рассказывай, как дело было.

Мия испуганно глянула на нее.

– Господин Баргас строго-настрого запретил рассказывать. Только полиции. Сказал это помешает следствию.