DEFLOR

– Успокойтесь, мадемуазель. Успокойтесь. Полиция во всем разберется. Если вы не виноваты, вас отпустят. Полиция обязательно пойдет навстречу такой красивой молодой девушке. Но есть еще кое-что. Ваш телефон звонит каждые пять минут. Видимо, это ваша мать. Пока я не беру трубку, но в следующий раз буду вынужден взять и поговорить. Я пришел узнать, насколько ваша мать в курсе… ситуации.

– Нет! Ей нельзя рассказывать! Она ничего не знает.

– Не знает что?

– Ничего.

– Она не знает, где вы находитесь и что вы решили продать свою невинность?

Мия покраснела.

– Да. Она думает, что я выиграла путевку на курорт.

Баргас мило улыбнулся.

– Лгать не хорошо, молодая леди. В любом случае, мне придется сказать ей, что вы под подозрением.

– Прошу! Не надо! Я должна сама с ней поговорить.

– Исключено. Полиция запретила вам любые контакты, пока они не снимут с вас показания.

– А может вы сами… можете снять с меня… показания?

О, девочка моя красивая, снова улыбнулся Баргас. Я бы снял с тебя не только показания. В первую очередь, я бы снял с тебя все эти лишние тряпочки.

– Увы, не могу. Я не полицейский. Но могу с ними поговорить. Возможно, они разрешат вам один разговор. Вообще-то по правилам они обязаны это сделать. Но тут крайне необычная ситуация. Я поговорю.

– Хорошо, – прошептала Мия, размазывая по щекам слезы. – Буду вам крайне благодарна.

Конечно, будешь, детка. Неоднократно и в разных позах.

– У мамы больное сердце, – добавила она. – Может не выдержать, если долго не получит от меня вестей или услышит что-то… плохое.

– Прискорбно слышать, – Баргас сочувственно покачал головой. – Я постараюсь быть… тактичным. И с вами, и с вашей мамой.

Мия привстала с кровати, поправляя платье, и повела бедрами так, что у него сразу встал колом. Если б не свободная рубашка сверху, было бы заметно. Он отвернулся, чтобы успокоиться. Он не хотел сейчас ни говорить, ни звонить. Он хотел шагнуть к ней, разорвать тряпки, опрокинуть на кровать, раздвинуть ноги, вогнать изнывающий ствол в ее девственную щелку и драть, драть до тех пор, пока кровь не потечет напополам со спермой по этим нежным белым ляжкам.

Но это было бы слишком просто. Это можно сделать прямо сейчас, и никто ему не помешает.

Нет. Она должна сама приползти к нему на коленях.

– И последнее, – сказал он. – К вам может заявиться одна из других девушек. Которой не сидится во флигеле. Если вы ее увидите, вы же сообщите мне?

Мия испуганно взглянула на него и шмыгнула носом.

– Конечно. Обязательно.

– Нисколько не сомневаюсь. Доброго дня, мадемуазель Мия.

Дверь скрипнула, закрываясь.

9

– Какого хрена?! Какая еще благодарность? – прошипела Алина, едва перескочив подоконник. – Ты что, ослепла? Не видишь, что этому ублюдку надо?

Мия отступила перед ее напором.

– Что?

– Отодрать тебя во все щели, вот что! Это у него на роже написано. В голосе услышишь, если прислушаешься. Да он уже уверен, что… – Алина махнула рукой. – Короче, не верь ни единому его слову. Экспертиза ножа – бред, она так быстро не делается, тем более на какой-то вилле. Это я тебе как дочь полицейского говорю. Запрет на звонки – вдвойне бред. Один звонок это право любого задержанного, даже серийного людоеда. И даже в таком захолустье. А ты вообще не задержанная! Он не имеет права тебя ни арестовывать, ни задерживать. Он не полицейский. А вообще никто. Его самого арестовать надо за незаконное лишение свободы. Короче! Требуй. Звонок. Адвоката. Чего угодно. Защищай свои права! А не мямли! «Буду крайне благодарна». Блин, да что с тобой не так?!

Мия сжалась, сидя на кровати, и закрыла ладошками лицо.

– Вся его болтовня, – добавила Алина, – направлена только на одну цель. Залезть тебе в трусы. Я не удивлюсь, если все эти ножи с приглашениями тоже он подбросил. Манипулятор хренов. В следующий раз придет, скажи ему, я жду полицию и адвоката. И больше ничего не говори.

Мия подняла голову.

– Он же здесь главный.

– Да похрену. Главный – не значит, что ему все можно.

– Я просто должна позвонить маме. Мне нужен мой телефон. Ты мне поможешь?

– Как? – хмуро бросила Алина.

– Я знаю, где он. В его кабинете. Меня там допрашивали. Я расскажу, как добраться.

– А сама чего не доберешься? – Мия испуганно распахнула глаза. Алина махнула рукой. – Ладно, проехали. Телефон-то, небось, в сейфе?

– Он его в ящик стола спрятал.

Алина подумала.

– Хорошо. Только сперва я своими делами займусь. А то с тобой совсем про них забыла. А потом туда загляну.

– Извини.

– Скажи лучше, с чего это ты матери не рассказала, куда, а главное зачем направилась?

– А ты что, рассказала?!

– У меня нет матери. Умерла. Но была бы жива, рассказала бы. Не чтобы разрешения попросить, все равно было бы бесполезно, матери таких разрешений не дают, если это настоящие матери. А просто поставила бы перед фактом. Мать должна знать, что с ее дочерью.

– Ты не понимаешь. То, что мы все собирались сделать – это грех. Смертный. Если она узнает, не простит.

– А что же сама здесь делаешь, раз грех?

Мия молчала. Долго. Потом сказала: