Дефолт совести

– Нет, девочка моя, в этом случае нет…

– Как это? Почему?

– Потому что этим я унизил бы себя как мужчина. Ревновать любимую женщину в моём понимании означает не что иное, как признание собственной несостоятельности.

– Любопытная у вас философия, мистер Блейк. И вы бы дали мне полную свободу?

– Безусловно! Хотя…

– Мистер Блейк. Дэйв… – Впервые Лилия обратилась к своему пациенту по имени, хотя тот не раз на этом настаивал. – Я бы не хотела сейчас продолжать эту тему.

Окончание фразы она сказала с той же интонацией, как несколько минут назад Блейк отказался отвечать на её вопрос.

– Почему? – с наигранным любопытством спросил он.

– Вы сами все прекрасно поняли, сэр. Вы же больны, а не глупы.

– Спасибо и на этом, – непринуждённо засмеялся Блейк, но тут же вновь стал серьёзным. – Пожалуйста, продолжим, если уж так вам любопытно. Вы хотели узнать, почему я ненавижу Россию? В чём корни моей русофобии?

– Вы угадали, сэр. А то создаётся впечатление, что вы один из тех «ястребов», которые незаслуженно приклеили моей стране ярлык «империя зла». – Лилия тоже перешла на серьёзный тон.

– У меня нет неприязни к России. Но она есть к её агрессивной политике. Именно правители государства Российского испокон веков стремились расколоть мир на два противоборствующих лагеря. Вот в чём дело, девочка моя. А так… Я даже люблю русских. Среди них много добрых, интеллигентных и талантливых людей, таких, к примеру, как вы, Лилия…

– Но я не русская, я россиянка!.. По отцу я еврейка, по матери – русская. А если проследить все ветви моего генеалогического древа, то в моих жилах течёт и грузинская, и польская, и немецкая, и даже цыганская кровь. И я этим горжусь!

– Неплохой коктейль! – засмеялся Блейк. – Теперь понятно, каким образом природа сотворила в вашем лице такой «генетический шедевр».

– Мистер Блейк, чем же вам всё-таки не угодила Россия? Ведь сегодня наша страна вовсе не империя, а демократическое государство.

– Ошибаетесь, девочка моя. Россия всегда была и останется империей, тоталитарным, агрессивным государством с непомерными геополитическими амбициями. И не важно, кто ею правит – царь, красный монарх или всенародно избранный президент. К сожалению, этот имперский, захватнический дух неистребим в ментальности русских политиков и генералов… Между тем Россия может сохраниться, только ей нужно дать новый шанс. Возможно, последний.

– Боже! Что вы такое говорите, сэр?! Ваши утверждения голословны! А планы, которых я не знаю, но могу догадываться, просто чудовищны.

В голосе докторши зазвучали пафосные нотки.

– Вовсе нет. Если быть кратким, я бы выразился так: Россия как государство со дня своего зарождения деструктивно противостояла ценностям любой цивилизации, а значит, препятствовала мировому прогрессу. К слову, чем она в этом смысле отличается от Израиля, который видит себя исключительно избранным богом?! Поэтому в вашей стране никогда не заканчиваются «временные трудности». И вообще, в моих глазах политическая и военная элита России была, есть и будет олицетворением грубой силы, бессмысленной агрессивности и экономического недомыслия…

– Что вы имеете в виду, говоря об экономическом недомыслии? – Лицо врача побагровело.

– А в гневе вы ещё прекраснее, доктор! – как бы невзначай заметил Дэйв и, тяжело вздохнув, продолжил: – Постараюсь ответить на ваш вопрос одним характерным примером. Вы, конечно, помните роман Достоевского «Идиот»? Там есть эпизод, когда купец бросает в лужу под ноги возлюбленной баснословно дорогую соболиную шубу. Это же надо?! Цивилизованным людям никогда не понять русского человека! Ну скажите мне, почему им легче разбрасывать в дорожной грязи бесценные меха, вместо того, чтобы покончить с бездорожьем?! Ведь у нас в Штатах нет луж и грязи на дорогах! Жаль, что я не могу показать вам свой дневник. Там об этом…

Блейк осёкся, поняв, что сболтнул лишнее.

Неизвестно, чем бы закончилась так внезапно вспыхнувшая баталия между врачом и пациентом, если бы Корсар вдруг не почувствовал в левой части затылка острую боль словно ему пронзили череп раскалённым шомполом. Старик обеими руками стиснул виски и в стенаниях стал раскачиваться в кресле.

Схватив со столика шприц-ампулу с обезболивающим лекарством, Гордон ввела его в вену, а затем принялась делать пасы над седой, но все ещё впечатляющей шевелюрой Корсара, стараясь поймать глазами пока затуманенный взор больного. Но уже через несколько минут боль пошла на убыль, а через полчаса Блейк окончательно пришёл в себя и уставился на выглядывающую в вырезе халата полуобнажённую грудь своей спасительницы.

Перехватив этот нескромный взгляд, Лилия пристально посмотрела ему в глаза. Блейк покраснел.

– А вы, оказывается, хулиган, Дэйв! Ваши мысли далеки от целомудрия, – кокетливо вымолвила Лилия. – Вы что, вправду хотели бы, чтобы я разделась перед вами?

– Так вы можете не только снимать боль, но и читать мысли?! – обескураженно пробормотал пристыжённый магнат.

– Конечно, могу. Я же владею гипнозом, и читать чужие мысли для меня не составляет труда, тем более когда смотрю собеседнику в глаза. Так раздеться?