Деградация

– Что–то припоминаю. Майор какой–то вроде? Грязью милицию поливал? Видел в Интернете. Не зацепило если честно.

– Да, майор, из Новороссийска. В общем, его выступление вызвало резонанс и пошли проверки по подразделениям. Так что теперь, нам тут нужно расписаться об ознакомлении с ответственностью за клевету.

– Это полнейший бред. Нам так напоминают, что уголовный кодекс касается и нас? Лично я это и так знаю. И не забывал.

Кукушкин лишь пожал плечами и подвинул лист для росписи. Иван, расписавшись, сказал:

– Он ничего нового не сказал, Дымовский этот. Да и не верю я таким честным офицерам–патриотам. Бедняжка, десять лет терпел, и вдруг не смог больше молчать. Майор этот, похоже, решил завязать с карьерой в милиции и податься в модные теперь правозащитники. Может в политику. Или еще куда. Пиарится короче.

– Да, я тоже такого же мнения, и не только я. Но наше руководство до кучи требует с каждого сотрудника рапорт, что ему ничего не известно об аналогичных фактах в нашем подразделении, упомянутых в обращении.

– О, еще один бред… Мы же должны незамедлительно пресекать правонарушения, если нам о них что-то известно. Или хотя бы докладывать о них. Лично мне никто ничего на этот счет никогда не докладывал... Это в свою очередь означает или поголовный саботаж всего отдела, или наоборот, идеальную обстановку, но в обоих случаях собирать рапорта бесполезно. Но задачу понял, Дим, соберу подписи, порадую Сысоева пачкой рапортов для сдачи в макулатуру. Интересно, если наших людей без пинков и указаний опросить том, кого они считают в отделе идеальным, образцовым, честным сотрудником, кого–нибудь вообще вспомнят?

– Я таких не знаю, к сожалению, – устало сказал Кукушкин. Иван закивал в знак согласия и добавил:

– Выходит, саботаж поголовный…

Они замолчали, продолжать этот разговор не хотелось, оставалось только ждать. Минуты тянулись медленно, наконец, щелкнул кодовый замок, дверь открылась, вошел бледный Чернов, подошел к ребятам, упал на стул, затем пробубнил куда–то себе под нос:

– У меня время до следующей смены выбрать или поездку в Чечню, или разбираться с особистами, куда передадут факты о моих... – Чернов не договорил, но было понятно, Красильников располагает каким–то компроматом. Реального выбора на самом деле нет. И так же, как со Старковым, помочь ему никак нельзя. Оставалось только ощущать полное бессилие в этой ситуации. Чернов сидел мрачнее тучи, абсолютно подавленный, его вид угнетал. В конце концов, что бы это мучение быстрее прекратить, Иван сказал:

– Леша, сейчас можешь идти домой. Под мою ответственность.

Чернов поднял голову, бросил взгляд сначала на Кукушкина, затем на Ивана, кивнул им, взял свою так и не разобранную сумку, и, не оборачиваясь, быстрым шагом вышел из помещения, резко хлопнув дверью. Иван обернулся к Кукушкину:

– Значит, вбирали между мной и Лешей, – начал мысль Иван, – выходит и на меня что–то есть?

– У него есть на всех, – ответил Кукушкин. – Большинство не понимает, откуда ему идет информация. И знаешь что, Вань?

– Что, Дим?

– Ты бы не сильно откровенничал с Петей. Он хороший парень, но выбирая между собой и кем–то еще, он, не раздумывая, выберет себя. В этом раскладе вы были в некотором роде конкурентами. Он вышел сухим из воды. Сразу. Возможно, ему помог отец. Так будет и дальше, а такими темпами следующим в Чечню уедешь ты. Если это тебе не надо, то прекращай мыслить прямолинейно. Ты умный парень, но думаешь всегда только в одном направлении. Иногда нужно вносить поправки и смотреть по сторонам. Может даже имеет смысл поискать себе сейчас другое место, или вовсе купить «белый билет» и уйти на гражданку…

– Неужели ты думаешь, что Петя…

– Нет, он не сливает ничего, в этом я уверен. У него есть своя грань, которую он никогда не перейдет, поэтому намерено подставлять кого–то из нас, даже Сысоева, он не будет. Я уверен. Но он мог уже вычислить источник информации, и уж точно иметь какие–то мысли на сей счет, так как наверняка служба безопасности одной дружественной ему нефтяной компании имеет завязки на генералитет милиции, и информацией поделилась, но он молчит. Почему?

– И почему? Ты знаешь источник?

– Знаю.

– Скажешь?

– Нет Вань, не скажу. Это ровным счетом ничего не изменит для тебя. А дров в поисках справедливости ты наломать можешь.

Иван покосился на Кукушкина, но спорить не стал.

– Спасибо и на этом, Дима, я подумаю над твоими словами. Иди к жене, ей нельзя нервничать, а ты задерживаешься.

– Да, пожалуй ты прав.