Дегустатор

— Я весь день провела у портнихи. — Миранда протянула вперед руку, показывая новый браслет. — Бьянка говорит, он из немецкого серебра. Оно лучшее в мире. Смотри, какие камни! Их можно купить только во Флоренции или в Венеции. А теперь мне надо поиграть на лире.

Неделю спустя она вернулась, обмахиваясь веером.

— Я танцевала, babbo! Я могу танцевать почти так же хорошо, как раньше. Алессандро сказал, что я танцую лучше всех на свете!

— Алессандро был в покоях Бьянки?

— Да. Он показал мне, как держать веер так, чтобы никто не заметил моих изуродованных пальцев.

* * *

— Бьянка превращает Миранду в шлюху! — пожаловался мне Томмазо.

Он злился, что Миранда не поблагодарила его за бульоны и печенья, которые он приносил ей во время болезни.

— Две недели назад она пыталась уморить себя голодом. Мы должны целовать Бьянке ноги.

Я лично этого не делал, но искренне поблагодарил ее за доброту.

— Я готова на все, лишь бы спасти ее от монастыря, — улыбнулась Бьянка. — Миранда — прелестное дитя.

— Вы заменили ей мать, которой Миранде всегда недоставало.

Бьянка вздернула бровь и глянула на меня так, словно я случайно раскрыл ее тайну. На мгновение лицо ее словно постарело и стало печальным.

— Я всю жизнь мечтала о дочери, — сказала она задумчиво, и в голосе ее не было ни обычной игривости, ни высокомерия. — Так что Миранда мне как дочь.

Бьянка повернулась, взвихрив свои меха, и бросила мне через плечо:

— Следи, чтобы она училась играть на лире и писать стихи.

На следующий день Миранда вернулась в чудесной меховой накидке, которую сшила ей Бьянка.

— Алессандро показал мне, как танцуют в Венеции, — сказала она, продемонстрировав мне несколько па.

В меховом манто, с гордо поднятой головой она казалась взрослой женщиной. Я неожиданно вспомнил предостережение Томмазо.

— Прошу тебя, Миранда, не носи накидку во дворце!

— Я и не собираюсь. Приберегу ее для карнавала.

После смерти Элизабетты я каждый год ходил в Корсоли на карнавал вместе со своим другом Торо. Porta! Ну и веселились же мы тогда! Мы приходили к параду, потому что после процессии с оливковыми ветвями по улице маршировали простолюдины, одетые в сутаны священников, и осыпали всех бранью. Торо всегда шел в первых рядах, поскольку ругаться он умел виртуозно. Мы с друзьями обычно поджидали его на крыше дома у Западных Ворот. Увидав Торо с раскрасневшимся от ругани лицом, мы забрасывали его яйцами и осыпали мукой. Мне вспомнилась одна сумасшедшая, которая сорвала с себя одежду. Мы гнались за ней по улицам, пока не поймали и не трахнули по очереди. А еда! Porta! Мы так набивали животы колбасой и полентой, что еле двигались потом. А какие трюфели в оливковом масле продавал бакалейщик! Вкуснота необыкновенная! Чтобы отведать их, сам Христос мог воскреснуть еще раз!

В тот день, когда Миранда упомянула о карнавале, Бьянка тоже вспомнила о нем за ужином. Она сказала, что в Венеции вельможи давали великолепные балы, приглашая сотни человек, в том числе принцев и принцесс, а также послов из Германии, Франции, Англии и всех княжеств Италии. Они одевались в шитые золотом костюмы римских богов. Бьянка сказала, что однажды оделась Венерой, а в другой раз — павлином. Любовник потратил половину доходов от своих кораблей на ее костюм. Он был сделан из настоящего золота, и ее провозгласили самой прекрасной женщиной Венеции. Мастерили это одеяние два месяца. Длиннющий шлейф несли двое пажей, и сам дож танцевал с ней! Но, сказала Бьянка, даже этот наряд не шел ни в какое сравнение с костюмами некоторых других дам.

У нас в Корсоли никогда ничего подобного не было, так что все за столом слушали Бьянку молча, как завороженные, в том числе и Федерико, хотя я видел, что рассказ заставил его ревновать.

Почувствовав это, Бьянка повернулась к нему и сказала:

— Давайте устроим бал!

— Бал? — нахмурился Федерико.

— Вообще-то ты прав. Кто на него придет? Но давай устроим хоть что-нибудь! — Она поправила шарф. — Придумала! Давайте поменяемся ролями!

Тут все заговорили сразу. Когда я был маленьким, отец подкладывал себе груди из соломы и готовил поленту, в то время как мама надевала его штаны и весь день только бранилась и пердела. Витторе смеялся до колик, а я был слишком мал и умолял маму стать самой собой. С тех пор я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь забавлялся таким образом.

Чекки сказал, что однажды он поменялся ролями со слугами.

— Они ели, пили и устроили настоящий бардак, поскольку знали, что мне придется все это убирать.

Алессандро рассказал, что как-то переоделся в девушку и за ним целый день таскался старый священник, предлагая деньги и подарки. Алессандро вытащил из него несколько сотен дукатов и лишь тогда признался, что он на самом деле молодой человек.

Федерико слушал, набивая утробу орешками, облитыми расплавленным сахаром и покрытыми тонким слоем золота.

— А почему бы тебе не попробовать, Федерико? — спросила Бьянка.

— Что попробовать?

— Поменяться с кем-нибудь ролями.

— Герцог не должен принижать свое величие, — сказал Чекки, освобождаясь от чар рассказов.