Деяние XII

Кроме неё, естественно. Впрочем, она никак не показывала свою важность: беспрекословно подчинялась приказам, шла наравне с парнями, тащила свою долю груза, хладнокровно расстреливала духов, врачевала натертые ноги и исполосованное лицо Пояска.

Мальчишки и не задавались вопросом, зачем сопровождают ее – артельное дело есть артельное дело, и Игра есть Игра. А Цыган, похоже, вообще был неравнодушен к её скуластому лицу и точеной фигуре, которую не мог скрыть даже толстый пуховик.

Тем больше это интересовало Руслана. В конце концов, он же был как бы сам по себе… Отчаявшись узнать что-нибудь у однокашников, он, ещё на учениях в Таджикистане, несколько раз заговаривал с ней. Пока речь касалась мелочей похода или сравнения учебы в «Кресте» и «Егории», девушка болтала волне охотно. Но как только он пытался ненавязчиво перевести вопрос на задание, сразу умолкала. В последний раз, когда он попробовал особенно хитрый подход из арсенала профессиональных вербовщиков, дико взблеснула на него кошачьим взглядом:

– Ставрос, тебе это надо? – она подняла к нему серьёзное лицо. – У тебя что, своих заморочек мало?

– У меня заморочек… много, – проговорил он столь же тихо и размерено.

И прекратил расспросы.

С тех пор их отношения стали менее напряжёнными.

С остальными членами отряда продолжалось то, что началось в Обители, но под гнетом тяжёлых трудов и постоянной опасности усугубилось. С суровым Цыганом Руслан никогда не был накоротке, зато с Ангелком охотно пикировался, а иногда не прочь был подшутить над однокашниками, Лейлой, заданием и даже Игрой. И он, и девушка были весьма независимы и насмешливы, но Руслан был не настолько зол. Добродушный увалень Ведмед продолжал молчаливо признавать превосходство приятеля, но когда заходил серьезный разговор, Руслан поражался точности и глубине его редких и немногословных фраз.

Поразил его и Поясок, бывший в Обители почти парией. Здесь он сбросил вечную приниженность, стал смел и дерзок, первым кидаясь на самые опасные участки. Но в перерывах между действием оставался молчаливым и угрюмым.

Чем выше поднимались, тем меньше рыскали глазами в поисках мин и позиций снайперов. От трудной отупляющей ходьбы на всех снизошло какое-то серое безразличие. Страх растворился в этой тяжёлой пелене без остатка, а к концу дневного перехода смерть от пули казалась уже желанным избавлением.

Горная болезнь подкрадывалась незаметно. Сперва судорогой схватило левую ногу. Руслан постоял, давая ей отойти, но через несколько шагов начались жесточайшие спазмы правой. Одновременно почувствовал на лице мокрую теплоту. Утёрся, на перчатке осталась кровь, пошедшая носом. Прошёл ещё несколько метров, на ходу хватая снег и прикладывая к переносице. Немного полегчало. Опять скрутила судорога. Сел и стал массировать ногу.

Пить хотелось страшно. Ещё недавно мокрая от пота одежда была суха, словно весь день лежала под жгучим солнцем. Но здесь оно не было жгучим: холодный медный таз, полный застывающей багровой крови, невыносимо давил на глаза. Опустил солнцезащитные очки. Не помогло. Попытался встать, но завалился на спину.

С трудом перевернулся на живот и лежал, от невыносимой жажды хватая ртом снег.

– Хватит снег жрать, – раздался над ним наставительный, впрочем, с немалой ноткой сочувствия, голос. – Вот через это здесь и замерзают.

Лейла рывком перевернула его, расстегнула пуховик, обнажила руку и ловко закатила несколько уколов витаминов и анальгетиков. Поднесла к губам страдальца флягу. Тот сделал несколько судорожных глотков травяного чая.

– Ну что, доходяга, полегчало? – спросила она насмешливо. – Вставай, скоро уже привал.

Руслан с трудом поднялся на дрожащих ногах. Вроде бы, держали. Прохрипел:

– Спасибо.

– Спасибо в кармане не звенит, – опять подколола она. – Держись, отрок, может, мужиком станешь…

Только многочасовые тренировки на самообладание позволили Руслану не уставиться с изумлением на девушку, несмотря на то, что именно таков был его первый порыв. Вместо этого он механически зашагал по маршруту, делая вид, что озабочен только тем, как бы быстрее добраться до привала. На самом деле лихорадочно пытался сообразить, было ли случайностью только что им услышанное.

Незаметный взгляд, брошенный на лицо идущей рядом Лейлы, ничего не прояснил – оно, как всегда, было сосредоточено и спокойно. Он решил пока считать, что отроком она назвала его нечаянно. Но факт этот теперь не покинет его памяти.

Отряд погиб через две недели после перехода границы. Уже смеркалось, когда он втягивался в узкое ущелье. Поясок исчез за поворотом, и здесь его попытались бесшумно достать из засады. Бесшумно не получилось – с торчащим в спине ножом он мгновенно вскинул висевший на плече прикладом вверх автомат и полил выскочивших духов свинцовой струей. Упали двое, но очередь с другой стороны скосила его. Ничком повалился он на чистый снег, превращающийся под ним в розовую кашу.

После первых же выстрелов отряд подался под прикрытие, только Цыган сунулся, было, за угол, чтобы попытаться вытащить Пояска, но очереди отбросили его назад.