Деяние XII

— Тогда действуйте.

Цзи поклонился в последний раз.

— Ну что же, — заговорил Сахиб. — Я удовлетворен известиями. Все отлично поработали. Но расслабляться не следует — основные труды впереди. Теперь позвольте добавить. С радостью извещаю, что один из необходимых для Деяния артефактов в моих руках.

Собрание замерло. Мэм ожидала, что Кимбел назовет её имя, но тут же поняла, что этого не будет — местоположение Копья должно оставаться тайной для всех.

— Что касается главного Артефакта, то ради его обретения придется ещё немало потрудиться. И этим я собираюсь заняться лично. Я собрал вас здесь для того, чтобы лично уверить: даже моё длительное отсутствие и молчание не означает крушения наших планов. Призываю вас всех спокойно работать и ждать вестей от меня. Вести эти будут грандиозны… А пока вы мои гости, располагайтесь, отдыхайте, развлекайтесь.

Сахиб коротко поклонился и быстро вышел в дверь за своей спиной, оставив всех в легком недоумении.

Лишь Мэм смотрела на его уход с болью.

Эта боль усилилась безмерно, когда она вошла в бунгало. Он сидел в плетеном кресле полностью одетый и лениво играл йо-йо. Его взгляд, устремленный на Мэм, был колок и ироничен.

— Поздравляю тебя, бэби, — сказал он бархатным голосом. — Ты всё-таки сделала это.

Она стояла, как у позорного столба перед глумящейся толпой.

— Кимбел, что случилось?

Голос дрожал.

— А что случилось? — сделал он удивленные глаза. — Неужели ты ожидала чего-нибудь другого? Как сказал великий Шиллер: "Мавр сделал свое дело…" Вернее, мавританка.

Она не могла поверить своим ушам. Ожидала чего угодно, только не этого.

Сахиб лениво повернулся и включил магнитофон. Полились саркастические слова:

   So ya thought ya might like to, go to the show
   To feel the warm thrill of confusion, that space cadet glow
   Tell me is something eluding you sunshine? [20]

Она почувствовала, что он заранее срежессировал эту сцену, и в ней поднялась волна липкой ненависти.

— Ах ты во-онючий засра-анец! — как всегда волнуясь, она начинала растягивать гласные. — Я разорву твою бе-елую задницу! Я тебе кишки-и выпущу, подо-онок!

Он откровенно развлекался, глядя на ее ярость. Йо-йо резво металось перед ним.

— Is this not what you expected to see? If you want to find out what's behind these cold eyes? — ехидно вопрошал певец.

Обессилев от гнева, Мэм только открывала и закрывала рот.

— Но Ду-ульси, до-орогая, — он передразнивал ее. — Ты же не ждала, что я приму тебя из-под Ковбоя и, особенно, того идиота.

— Я это сделала ради твоего долбанного Копья! А Ковбой меня изнасиловал!

Она почти визжала. Глаза, казалось, сейчас прожгут в Сахибе дыру.

— Да, — кивнул Сахиб, — и поплатился за это.

Она мгновенно стухла.

— Ты хочешь сказать, что…

— Да, это я спустил с поводка Милорда.

Сахиб звонко рассмеялся.

— Он был счастлив. Этот янки здорово его достал.

— Но…

Правда навалилась на неё и раздавила. Она поняла, что всё… абсолютно всё этот дьявольский мальчишка предвидел. И даже контролировал, хотя находился за тысячи миль.

И что она для него была всего лишь инструментом.

И что…

Она повалилась на колени и зарыдала.

Сахиб смотрел на нее равнодушно. Йо-йо лениво раскачивалось меж его пальцев.

— You'll just have to claw your way through this disguise, — закончил певец арию.

— Дульси, девочка моя, — холодно проговорил Сахиб, — когда ты вошла в Клаб, ты поклялась быть сильной и выдержать всё.

Она с трудом кивнула.

— Да, сэр.

— Вот и умничка. Встань, утри слезы и слушай.

Она послушно подчинилась приказу.

— Я не спрашиваю тебя, где оно лежит, уверен, в надежном месте. Пусть там и будет, пока я сам не приду за ним, или не пришлю доверенного человека — оно может понадобиться мне в Афганистане.

— Да, сэр.

— О кей. Теперь свободна.

— Да, сэр.

Она развернулась и хотела выйти.

— Да, вот ещё…

Она порывисто повернулось. В глазах блеснула безумная надежда.

— Благодарю за службу Клабу. Отличная работа.

— Спасибо, сэр, — уронила она безнадежно.

Глядя на уходящую Мэм Сахиб пробормотал еле слышно: "Все-таки, ни то, ни другое"…

— Ну, как я с ней разделался? — произнес он громко.

— Мне было её жалко, — из-за японской ширмы у противоположной стены раздался чистый, но в долей ленивой томности голос.

Оттуда вышла невысокая девушка с ладной фигурой и чуть скуластым лицом. На Сахиба сверкнули зеленью глаза дикой кошки.

— Лейла, девочка моя, — проговорил Сахиб, и голос его был почти нежен, — ради тебя я готов уничтожить кого угодно. Не только эту старую негритянку.

— Я знаю, Кимбел, знаю, маленький чёртик, — большой рот растянула полная соблазна и при этом откровенно хулиганская улыбка.

Она легко присела на подлокотник кресла и прижалась к щеке Сахиба обнаженным плечом.

— All in all it was just bricks in the wall, — отрешенно констатировал Пинк в магнитофоне.

12