Деяние XII

После ввода советских войск в Афганистан здесь был устроен "Центр подготовки воинов святого Халида ибн Валида": Клаб очень плотно опекал "Циклон" — операцию ЦРУ по поддержке моджахедов. Позже решили ещё свозить сюда всех пленных, для чего и построили тюрьму.

Несколько одноэтажных глинобитных домов — жилища комсостава и иностранных инструкторов, маленькая мечеть, и палатки курсантов. В центре — небольшая крепость, обнесённая высоким дувалом со стальными воротами и глиняными башнями по углам — тюрьма и склады оружия. Её внутренний двор служил плацем для молитвы, тренировок, спортивных игр и прогулок заключенных.

В общем, что-то подобное Руслан и ожидал увидеть, когда, после тяжелого перехода по горам, караван моджахедов привез его сюда из погибшего кишлака Алифбека. Настроение у него было паршивым, но он знал, что в ближайшее время ни убивать, ни пытать его не будут. Он был в руках Клаба, а Клаб был заинтересован в его жизни. Ему так и сказал на хорошем английском губастый молодой шейх.

— Если бы не это, я бы сам зарезал тебя за тех людей, которых потерял и которых мне пришлось убить ради тебя, — добавил он тихим голосом.

Руслан посмотрел в чёрные глаза, увидел там кривляющуюся Смерть и невесело улыбнулся ей.

Араб отвернулся.

Руслан подумал, что когда-нибудь они ещё встретятся.

ДорОгой с ним действительно обращались прилично. В тюрьме тоже. Его предупредили, чтобы он ничего не рассказывал о себе другим пленным. Он и молчал. А разносивший еду охранник всегда кидал в его похлебку кусок мяса и клал перед ним лишнюю лепешку.

Сначала Руслан опасался, что эти послабления настроят против него ребят — тут было человек двадцать советских и десятка три афганцев. Но оказалось, что и об этом позаботились: как вскоре Руслан понял, был запущен слух, что он — сын крупного партийного функционера из Москвы и его берегут в надежде на большой выкуп. Потому у сокамерников не только не вырос на него зуб, что было чревато множеством неудобств, но многие из них даже ощутили — совершенно необоснованно — прилив надежды. В какой-то степени появление Руслана стало началом конца Бадабера. Но тогда об этом никто не догадывался.

Вообще-то, сначала пленным жилось сносно. Большая часть попала сюда по глупости — отлучившись ночью из части за фруктами в сад, или покурив в дукане такой чарс, после которого наступало помутнение всего и вся, а потом пацан обнаруживал себя связанным в лагере моджахедов. Были и такие, кто сдавался добровольно — в основном, "советские" узбеки и таджики, но и русские встречались, например, голубоглазый сибиряк Мухаммад Ислам. Все они мечтали через Афган попасть на свободный Запад, но оказывались в Бадабере.

Разумеется, никого из воспитанных в атеизме парней не смущала необходимость произнести символ веры — шахаду, получить мусульманское имя и начинать отращивать бороду, если это сулило значительные послабления. Сложнее было с пятикратным намазом, а главное, отказом от водки и сала. Но поскольку ни того, ни другого здесь в заводе не было, а гашиш и опиум, хоть и тоже вроде бы были запрещены, но употреблялись всеми правоверными, советские пленные могли считать себя мусульманами не хуже других.

Ходили, правда, слухи о некоем Лёхе, который отказался снимать крест, надетый ему матерью, и был забит духами до смерти. Ребята рассказывали эту историю бесстрастно, и никто её не комментировал.

Так что поначалу они свободно ходили по лагерю и даже выбирались за стену — бежать-то в горах всё равно некуда. Периодически даже проводили футбольные и волейбольные матчи со своей охраной.

Абдуллу привезли через несколько дней после Руслана. Тот сразу узнал его, несмотря на чалму, бороду и афганскую одежду. Последний раз видел соперника в квартире на Герцена, когда… В общем, сердце его взорвалось. Он ведь помнил Ингу. Всегда её помнил, хоть и запретил себе думать о ней.

Конечно, лицо его ничего не отразило. Конечно, здоровенный офицер спецназа внимания не обратил на чижаря-первогодка. Сам он, после долгого боя спецгруппы КГБ с целой тысячью духов, раненым, без сознания, был захвачен в долине Панджшера людьми Ахмад-шаха. Охрана испытывала к нему определённое уважение, хотя ислам он так и не принял.

Абдулла заметил Алишера через несколько дней, когда, гуляя по плацу, Руслан имел несчастье привлечь к себе внимание Инвалида, пакистанского инструктора, взявшего псевдоним по имени лагеря — ибн Валид, так что для русских не было вопроса, какую кличку ему дать.

Инвалид аккуратно подстригал бороду, всегда носил большие тёмные очки (по экранам мира победительно шёл "Терминатор") и зелёную повязку шахида. Говорили, что он — офицер пакистанского спецназа. Нравом отличался свирепым, доставалось от него не только пленным, но и духам.

Теперь он решил показать свое виртуозное владение саблей. Собрав курсантов, нетерпеливо помахивая длинным, почти прямым клинком, он оглянулся. Увидев сидящего поодаль в тенечке Руслана, властно махнул рукой, защёлкав по-птичьи, что означало приказ подойти.