Деяние XII

Одной могучей затяжкой полковник сжег окурок до фильтра и бросил на пол.

— Ка-та-то-ния, — с отвращением, словно поганое слово, произнес он. — Врачи говорят. Да много они чего говорят, врачи… Не узнает она меня, слышь, Алишер. А, да ни хрена ты не понимаешь, пацан ты еще. Я её так люблю…

— Так что же ты здесь?

— А где?! — вдруг вызверился Казаков. — Я её в лучшую больницу устроил — доктора, процедуры, кормежка, всё… И ребята из конторы за ней присмотрят. А я не могу. Что мне, ходить к ней, смотреть, какая она стала?..

Полковник замолчал, ещё сильнее потупившись. Молчал и потрясенный Руслан.

— Я рапорт подал — не могу, мол, в этом городе, где мы с ней… То есть, "в связи с тяжелой болезнью жены…" Короче, поняли меня, и — в Афган. А я только рад — не мог уже больше всяких придурков в зону отправлять. Пусть этим козлы занимаются, а я — боевой офицер. Отряд "Омега", советниками мы были у местных. С ними меня и взяли — похоже, кто-то нас сдал Масуду. Но это муйня…

Руслан продолжал слушать молча, отвечать у него не было сил. Наконец, все-таки смог ровно спросить:

— Так что врачи про жену говорят? Выздоровеет?

— А х… их знает! — махнул рукой полковник. — Их разве поймешь. Говорят, да, лечится такое. Пичкают её — капельницы, таблетки… МОчи смотреть на это не было! Что я сделаю?!.

— Ничего, — так же ровно ответил Руслан.

Казаков поднял голову и внимательно посмотрел на него.

— Ты ведь не простой парень, — вполголоса произнес он. — Вижу. Я, знаешь ли, в КГБ работаю…

— Ну и что? — спросил Руслан буднично.

— А то… Тебе тут нравится? Или думаешь, папаша выкупит?

— Нет у меня никакого папаши, Абдулла, — так же тихо ответил юноша.

Тот кивнул.

— Я догадывался. И что не просто так ты сюда попал. И ты старше, чем на вид.

Выглядевший ровно на свои девятнадцать Руслан пожал плечами.

— Знаю, не ответишь, — полковник не собирался прерываться. — Только скажи: ты

уйти отсюда хочешь?

— Да.

Руслан действительно этого хотел. Ему наплевать было на Артель и Деяние, он не раз проклял своё отрочество, он видел, как Прекрасный человек отвернулся от него (хотя было ли это наяву или в бреду, сказать не мог). Но он не собирался подыхать в Бадабере или раскрывать секреты Артели в тайных тюрьмах Клаба. Он ответил:

— Да.

— Тогда слушай…

…Абдулла кинулся в ноги охраннику, выставив вперед чашку. Тот разразился, было, страшными проклятиями, но полковник неуловимым движением подсек ему колени, изо всех сил саданул краем чашки по глазам, схватил за голову и одним махом сломал шею. Подскочившему Руслану работы не осталось, он только вытащил из "лифчика" убитого духа нож и тяжелый кольт, пока Казаков освобождал того от автомата.

…В этот момент высадившийся из вертолета человек быстро шел по каменистой тропинке, петляющей между невысоких холмов предгорья. Он торопился, но шагал размерено, берег силы — знал, что в конце пути они ему понадобятся. Лицо его было невыразительно и покойно, как у глубоко спящего…

Возможно, никто из ребят не дёрнулся бы, но в какой-то момент к пленным стали относиться гораздо хуже, чем раньше. Кажется, местные духи были недовольны тем, что "аисты" шейха теперь заправляют в лагере. Но против тех они ничего не могли, и перенесли свое раздражение на беззащитных шурави. Тем более что те дали им повод.

Некоторое время вокруг Руслана крутились армянин, звавшийся тут Исламутдином, и советский узбек Кананд. Подходцы их были примитивны — они до дрожи жаждали знать, действительно ли отец Алишера такая большая шишка. Он, конечно, ничего определённого им не сказал, но, похоже, ребята услышали в его словах гораздо больше, чем там было. И стали действовать на свой страх и риск.

Тогда пленные ещё имели возможность ускользнуть за пределы лагеря, и, скрывшись в зарослях, ребята быстро пошли к находящейся в нескольких километрах проселочной дороге. План их был прост до идиотизма: они намеревались на попутных машинах (один немного знал пушту, а второй — английский) добраться до столицы Исламабада, найти там советское посольство и оглушить посла новостью, что в Бадабере сидит сын кого-то очень важного из Москвы. Они не сомневались, что уж посол знает настоящее имя таинственного Алишера.

Сам Алишер мог бы им сказать, что посол, скорее всего, отлично осведомлен, что в Бадабере содержатся военнопленные, но он будет молчать в тряпочку, потому что большие дяди в Москве решили: советские люди в плен не сдаются. И если их план, паче чаяния, удастся, шума никто поднимать не станет, потому что это не нужно ни СССР, ни США, ни Пакистану, а всех заключенных лагеря, скорее всего, ликвидируют. А если даже их двоих переправят в Союз, участь их ждет мутная и тяжелая, и, скорее всего, они никогда уже не вернутся домой. Но ребята не поделились с ним своим планом.