Деяние XII

— Дайте я эту суку торцану! — раздался рёв Серого, и в переносицу Руслану устремился огромный кулак. На сей раз он не смог его перехватить. Нос хрустнул, затылок со страшной силой ударился о стену, Руслан стал медленно сползать по ней.

— Смирно, урки мокрожопые! — раздался ещё более оглушающий рёв.

Серый чудесным образом вспорхнул и отлетел, всем весом вдарив о заднюю стену. Теряющий сознание Руслан с изумлением увидел Лысого в одних трусах. Его огромное тело с буграми мышц, совсем не стариковское, лоснилось в тусклом свете единственной лампочки, огромные руки, как маховики, ходили в разные стороны, разбрасывая обалдевших от творящихся ужасов "блатных".

— По конвертам, вафлы позорные! Я таких по зоне бушлатом гонял, падлы! Опущу ниже параши! — орал дед диким голосом.

— Припухай, вор в загоне! — его кулак ловко отправил Зубана в трепещущую кучу поверженных тел.

Сползший на пол Руслан увидел прямо перед собой струйку крови, стекающую с бледного пархатого черепа и вывернутую под неестественным углом шею.

— Розочка… — отчаянно вспыхнуло в нем.

Пред тем, как окончательно соскользнуть во мрак, он услышал топот и заплетающийся испуганный голос доктора Бывалого, подоспевшего, как позже выяснилось, с подкреплением санитаров из других отделений.

…Он словно бы видел драку со стороны и как-то даже сверху, словно прилепился к потолку курилки и не в состоянии был сойти вниз, да даже и пошевелиться. Искаженные красные морды, хлещущие удары, кровь на полу, вопли и маты. Видел себя самого, окровавленного, прижимающегося к стене, с трудом защищающегося и, наконец, упавшего. Вся кодла кинулась на него, неистово топча ногами, избивая ручками швабр. Его тело перестало дергаться, он со страхом понял, что умер.

И в этот момент его пронзил ещё более чёрный ужас: кучка убийц расступилась, а он заорал, вернее, беззвучно раззявил рот, увидев, что вместо него на заляпанных плитках распростерлась изувеченная женщина в жалких клочьях одежды.

Его мать.

Убийцы стали изменяться на глазах: их лица вытягивались, уши заострялись, из кожи пробивалась густая шерсть. Челюсти оттопыривались, из них прорастали острые клыки. Руки скрючились, явили на концах пальцев изогнутые когти. Толпа воняющих козлятиной зверообразных существ накинулась на бездыханное тело Асии и принялась отрывать огромные куски мяса, тут же с ворчанием пожирая их.

Главный кошмар заключался в том, что мать все время была в сознании, серьезно глядя прямо на сына широко раскрытыми глазами.

В этот жуткий момент Руслан почувствовал, что имеет власть над своими руками, и стал лихорадочно искать что-нибудь тяжелое, чтобы бросить в демонов. В руке непонятным образом оказалось неприятно податливое, но с твердой структурой внутри, холодное и сыроватое, как полуразмороженный цыпленок. Он бросил взгляд и с ужасом увидел, что сжимает переломанную шею Розочки, безвольно свисавшего и касающегося ногами пола. Но и Розочка был живой, глядел на него таким же серьезным, как у матери, взглядом.

Тут Руслан разом оказался лежащим на полу, Розочка куда-то девался, а прямо на него продолжала испытующе глядеть Асия, от которой оставалась одна окровавленная голова с перепутанными волосами.

Он понял, что сейчас провалится куда-то, где не должен быть никто — в ту самую беспредельность без крыши и дна, в какой беспомощно растворялся в детстве. "Ма-а-а-а!" — заорал он, и, теряя рассудок, увидел, что почерневшие губы Асии раздвигает снисходительная улыбка. "Все будет хорошо, сынок, — сказала она сиплым, словно простуженным, голосом, — ты не волнуйся, все будет хорошо!".

Впервые он не поверил матери.

— Все будет хорошо, успокойся, — настойчиво уговаривал голос, который больше не принадлежал Асие.

Руслан застонал и открыл глаза. Наверху была потрескавшаяся известь потолка. Это была "надзорка" — кругом разливался яркий свет. Руки и ноги плотно охватывали вязки, а слева высилась уродливая капельница, лениво испускавшая ему в вену бесцветную жидкость.

Над ним склонялось лицо лысого старика.

— Ну вот, очнулся, — удовлетворенно констатировал тот.

Теперь он был полностью одет в опрятную, на все пуговицы застегнутую пижаму, из-под которой виднелся воротничок чистой сорочки. На нём не было заметно никаких следов бурных событий.

Лицо Руслана невыносимо давило и щипало — похоже, его распухший нос основательно обработали зелёнкой. В голове было совсем мутно от боли и слоновьей дозы аминазина, мир временами расплывался, но он собрал мысли и хрипло произнес в пространство:

— Розочка?..

— Увы, Вадим Залманович Симановский, именуемый здесь Розой, приказал долго жить… — печально ответил старик.

— Я опоздал… — в голосе Руслана было море раскаяния, но утешения он не получил.

— Да, ты опоздал, — кивнул Лысый.

Он ловкими пальцами освобождал Руслана от вязок и вытаскивал из вены иглу капельницы.

— Что ты делаешь, тебя же накажут, — проговорил Руслан, садясь на койке и растирая запястья. Но старик только покачал головой.