— Тебя этот прохвост Гестапо велел положить на вязки, пока я объяснялся с господином Бывалым. Хотел всё на тебя свалить, но я не дал. Сейчас санитары вяжут всю банду.
Со стороны "Блатной" доносились возня и ругань. Несмотря на глухую ночь, отделение гудело. Всюду сновали возбужденные пациенты, носились санитары из других отделений и милиционеры из внешней охраны больницы. На Руслана и деда никто не обращал внимание.
— Кто ты? — спросил его Руслан, почувствовав, что кровообращение в руках и ногах восстанавливается, а мысли немного проясняются.
— Ак Дервиш, — коротко ответил тот и произнес нелепую фразу:
— Есть возможность устроить тебя на курсы арабского языка. Недорого.
Руслана словно со всей дури саданули поддых. Все сдерживаемые усилием воли воспоминания-бесы разом поднялись в нём жгучей волной ненависти. В центре этой смуты, как око бури, возник в упор глядящий на него мёртвый глаз, он не понимал, кому тот принадлежит — отцу или матери, да это было и неважно. С яростным воплем Руслан схватил старика за шею, ощутив под пальцами тугую сеть мышц. Давил, с шипением выталкивая из себя полные гнева и жажды убийства фразы. Ак Дервиш спокойно глядел на него, не делая попыток защититься.
— Я тебя не узнал без бороды, — выплевывал в него слова Руслан, не оставляя безуспешные попытки удушения, — ты тот дед, который следил… Ты из этих… Вы меня с детства пасли… Все из-за вас, гады! Ненавижу!
Старик без всякого труда освободился от захвата, прижав руки юноши к койке.
— Я надеюсь, ты не забыл, что надо ответить?
— Ненавижу!.. Ненавижу!.. — не слушал его Руслан, пытаясь вырваться.
— Отзыв! — рявкнул Ак Дервиш так, что юноша, растеряно глядя, замер.
Его вдруг окатило, словно водой из ведра, каким-то совсем уж неуместным весельем. Расширенными глазами он глядел на того, кого только что хотел убить.
— Отзыв! — повторил дед.
— У папы хватит денег только на турецкий…
Веселье ушло туда же, откуда явилось.
— Только у меня больше нет папы…
В глазах Руслана замельтешили золотистые блики и вновь увлекли во тьму.