Деяние XII

Единственной вещью, выбивавшейся из обстановки, был видеомагнитофон Sony, стоивший на черном рынке чуть дешевле автомобиля "Волга". На подключенном к нему артельным умельцем экране "Рубина" творилось некое невнятное действо, которое члены Совета просматривали уже не в первый раз. Снимали, похоже, в тёмном лесу, сквозь дождь и ветви, да ещё с точки, с которой происходящее смотрелось в причудливом ракурсе. Звук тоже был, правда, хрипловатый.

"Но если кто-то, будь то Совет Артели, или Клаб, или чёрт лысый посмеет встрять между мной и Ингой!.."

— Думаешь, он мог бы выстрелить? — обратился Ак Дэ к Палычу.

Тот на мгновение остановил нервическую ходьбу.

— Да кто его, этого мальчишку, знает? — бросил с досадой. — Теперь я уже ни за что поручиться не могу…

Он отошел к окну, закурил "Мальборо" и принялся дымить в форточку — среди собравшихся был единственным курящим.

— Зря бесишься, — негромко заметила Княжна. — Это Отрок, его реакции по определению непредсказуемы.

— Вот и ищи его теперь с его непредсказуемыми реакциями, — невнятно прорычал Палыч, конвульсивно выбрасывая наполовину выкуренную сигарету в окно.

— Знаешь, братец, — холодно заметила Княжна, — я бы на твоем месте не раздражалась бы так. Отпустил его ты.

Палыч резко развернулся. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не наговорить грубостей.

— А ты бы не отпустила? Он бы на ходу из машины выпрыгнул, чтобы до своей девицы добраться. Усыплять мне его что ли?.. Да и зачем он в Москве.

Княжна раздраженно пожала плечами.

— Можно было найти выход.

Учитель только безнадежно махнул рукой, развернулся к форточке, закурил еще одну.

— Я его знаю, как никто из вас, — глухо выговаривал он фразы, словно обращал отчаянную литанию к прокисшему осеннему вечеру. — В нём всё от Отрока: смелость, ум, независимость, обособленность… Но то, что он делает сейчас — патологично. Он начинает напоминать…

— …Сахиба, — закончил за него Ак Дэ.

Палыч резко замолк. Несколько раз затянувшись, продолжил, тоскливо, но уже без прежнего надрыва.

— Да. То, что мы знаем о лидере Клаба, позволяет нам сравнивать. Руслан становится все больше похожим на Сахиба. И безо всякого внешнего влияния…

— Сахиб тоже своего рода Отрок, — густым басом заметил Назарий.

Все, кроме жадно курящего Палыча, уставились на него.

— Владыко, что вы имеете в виду? — осторожно спросила Княжна.

— То, что мы не в праве предполагать в Отроках Божий дар для Артели, — ответил священник. — Невозможно богословски обосновать то, что мы ведем Игру на стороне светлых сил. Просто мы верим в это. А значит, получается, что Отрок может быть как на стороне Артели, так и на стороне наших противников…

— Странно слышать такое от пастыря, — заметил Ак Дервиш.

Владыка пожал массивными плечами.

— А вы вспомните, кем был самый первый Отрок…

Не дождавшись возражений, продолжил:

— Очень давно я четко разделил для себя мое служение Господу, и службу Отечеству, которую осуществляю ныне через Артель. В прошлой своей, публичной, жизни я делал то, что считал полезным для Церкви и страны, так же поступаю и сейчас. Надо воевать, а судить будет история. Такой вот мой христианский реализм…

— И вы считаете, что дело наше не благословенно Богом? — обеспокоено бросила Княжна.

— Кто я такой, чтобы судить о подобных вещах? — опять пожал плечами Назарий. — Я могу только указать, что иные наши методы идут вразрез с христианским поведением, как я его понимаю. Например, тот, вследствие которого я стал пресвитером Обители… Хотя я и сознаю их неизбежность. При этом несомненно, что наши противники целиком пребывают в диавольской прелести. Несомненно и то, что наша Игра направлена на благо России. Мне этого достаточно. Что касается Отроков и Деяния — мне сложно судить, какого рода силы задействованы в сих чУдных явлениях…

— А Небесный наш Батырь? — спросил, не оборачиваясь, Палыч.

— На его предстательство уповаю, — кратко ответил владыка.

— Что касается моего духовного чада послушника Ставроса, — заключил он, — могу засвидетельствовать, что мальчик искренне стремится стать истинным христианином. Хотя пока у него не всё хорошо получается… Молюсь за него.

Старый священник вновь погрузился в молчание.

— Я согласен с владыкой, по крайней мере, в одном, — произнес Палыч, глядя в пол. — Убийство не имеет оправдания, но мы вынуждены идти на него, когда это необходимо. Однако нынешний Отрок, похоже, иного мнения. Я начинаю подозревать, что убивать ему нравится…

— Ты думаешь, он убежал с целью реализовать эту свою страсть? Не слишком ли притянуто за уши? Проще предположить, что до него добрался противник, — нехотя проговорила Княжна.

Палыч упрямо мотнул головой.

— Не было там противника, наши всё обнюхали.