Деяния апостолов. Главы 9-28: Историко-филологический комментарий

Существует целый ряд античных классификаций возрастов. Согласно Пифагору, как нам известно из его биографии, которую написал Диоген Лаэртский (Жизнеописания философов, 8.10), этим словом определялся мужчина в возрасте от сорока до шестидесяти лет, каковой Пифагор уподобил осени – после чего немедленно становился стариком: «Двадцать лет – мальчик (παῖς), двадцать – юнец (νεανίσκος), двадцать – молодой человек (νεανίας), двадцать – старец (γέρων)». Классификация Пифагора с ее экстремизмом и мгновенным переходом от молодости в пятьдесят девять к старости в шестьдесят экзотична, как и многие приписываемые ему мнения и привычки (например, запрет мочиться против солнца). По-видимому, она удивила и его биографа, который, процитировав философа, добавил: «Юнец у него – это молодой человек (μειράκιον), молодой человек (νεανίας) – зрелый муж (ἀνήρ)». Деление на четыре возраста, которое естественным образом ассоциировалось с четырьмя временами года (наиболее эффектно и выразительно это было сформулировано Овидием, см.: Метаморфозы, 15.199-235) обладает определенной привлекательностью и периодически встречается у разных авторов. Такой классификации придерживался, например, Гален. Любопытно, однако, что поместив между молодостью (vigentium, seu iuvenum) и старостью средний возраст (mediorum), в других своих текстах он определяет верхний предел молодости сорока восьмью годами, а старостью считает возраст после сорока восьми лет[73]. Гален не одинок в подобной непоследовательности. Гарланд заметил, что терминология, связанная с возрастом, не только различна в разных обществах, но может варьироваться у одного и того же автора в пределах двух предложений[74]. Существовала и классификация по трем возрастам, которая сопоставляла возрасты человеческой жизни с утром, полуднем и вечером. Самая известная ее формулировка находится в знаменитой загадке сфинкса Эдипу о том, кто утром ходит на четырех, в полдень на двух, вечером на трех ногах[75].

Гиппократ (О седмицах, 5) предлагает более нюансированную и более традиционную для греческого мира классификацию по семилетиям[76].

В ней, однако, отсутствует наш νεανίας. Между ребенком и взрослым мужчиной Гиппократ помещает два возраста, обозначенные словами μειράκιον (14-21) и νεανίσκος (21-28), каждое из которых могло употребляться как синоним νεανίας[77]. В разных пересказах классификации Гиппократа сохраняется деление по семилетиям, но распределение возрастов по ним различно: старость, например, может начинаться в 42, 56 или 63 года[78].

Филон Александрийский с большим одобрением относился к классификациям по семилетиям, считая, что они подтверждают совершенство числа семь[79], и даже привел собственную, представляющую пересказ с незначительными нюансами солоновской, однако в ней отсутствует сопряжение семилетий с возрастной терминологией, как это сделано у Гиппократа.

Согласно Ксенофонту (Воспоминания о Сократе, 1.2.35), когда Сократа обвинили в том, что он развращает молодежь, он спросил, кого его обвинители называют молодежью, и получил ответ: тех, кто не может быть членами совета, иными словами, всех до 30 лет. В Риме со II в. до Р. Х., когда были введены «возрастные законы» (возможно, определенные возрастные ограничения существовали и раньше, но достоверно о них ничего не известно), членом сената можно было стать в 30 лет. Август понизил минимальный возраст, когда римский гражданин мог становиться квестором, с 30 лет до 25[80]. Раввинистическая традиция считает, что в 30 лет человек готов к власти, а в 50 может быть советником (Авот, 5.21).

Проблема возрастной терминологии осложняется тем, что, хотя в языках и культурах существуют конвенции (в разных разные) в определениях границ того или иного возраста, они во многом размыты благодаря некоторым особенностям человеческой психики. Суждение о возрасте часто определяется ситуацией, в которой это суждение делается.

Например, мы можем сказать: «Он умер таким молодым! Ему не было еще шестидесяти лет» или «Он женился в немолодом возрасте – ему уже перевалило за пятьдесят».