Деяния данов. Том 2

{11.3.0} В этом месте стоит рассказать об оставившем после себя громкую славу Харальде. ₂Потеряв своего брата и поняв, что у себя на родине ему не спастись, он бежал в Визáнтий⁷. {Брат святого Олава Харальд осуждён на растерзание драконом} ₃Будучи обвинён в убийстве, он был приговорён тамошним королём к смерти, вследствие чего его должны были отдать дракону, чтобы тот разорвал его на части. Считалось, что нет средства, более подходящего для умерщвления преступников, чем его пасть и когти⁸. {Верность раба} ₄Когда он сидел в темнице, один [из его] рабов, человек удивительной верности, захотел разделить с ним это наказание⁹. ₅‘Не считая себя более его слугой, он хотел стать его товарищем’ и был готов скорее принять смерть, чем оставить своего господина. ₆‘Тот, кто сторожил [узников]’, тщательно обыскал обоих и, безоружных и раздетых, через [специальное] отверстие спустил в пещеру. ₇Раб был раздет донага, Харальду же из уважения было позволено оставить на себе сорочку. ₈Тайно получив от Харальда браслет, стражник рассыпал по полу мелкую рыбёшку, чтобы дракон смог сперва немного утолить ею свой голод, а также, чтобы исходивший от рыбьей чешуи свет позволил узникам хотя бы немного видеть в сумраке темницы. ₉3атем Харальд собрал в кучу лежавшие на полу человеческие кости, плотно завернул их в сорочку и сделал что-то наподобие палицы. {Убийство дракона} ₁₀Когда появившийся дракон с жадностью накинулся на приготовленную для него добычу, Харальд ‘проворно вскочил’ ему на спину и вонзил ‘бритвенный нож, который он [всё это время] прятал у себя’, в пуповину на животе дракона — единственное место, которое можно пронзить клинком. ₁₁Остальные же части тела дракона не позволяет пробить крепчайшая чешуя. ₁₂Этот нож, ‘тогда уже настолько ржавый, что им едва ли можно было что-либо отрезать’, часто показывал своим близким друзьям король Вальдемар¹⁰, большой охотник слушать и рассказывать истории о чьих-либо подвигах. ₁₃Поскольку Харальд сидел высоко на спине этого чудовища, оно не смогло причинить ему вреда ни своей огромной пастью с острыми зубами, ни ‘ударить его своим извивающимся хвостом’. ₁₄В это же время вступил в бой и слуга Харальда, который принялся бить раненного зверя дубиной по голове, пока под тяжестью его частых ударов из неё не хлынула кровь и дракон не испустил свой дух. ₁₅Когда король узнал об этом, его жажда мести уступила место <восхищению>^a, и в награду за отвагу он простил Харальду его преступление и подарил ему жизнь. ₁₆‘Не довольствуясь тем, что просто простил его, он подарил ему ещё и свою дружбу’. Дав им корабль и деньги, он разрешил им отправиться, куда они пожелают. Хотя за преступление Харальда и следовало наказать, король предпочёл пощадить этого храбреца, считая, что лучше награждать за отвагу, чем карать за провинность¹¹.

{11.4.1} Вернувшись домой, Харальд [сначала] завладел Норвегией, [а затем] обратил своё оружие и против Дании¹². ₂[В свою очередь] Свено собрал ютов и, движимый ‘более яростью, чем рассудком’, напал на стоявшее у реки Диурса¹³ всё норвежское войско. Уступив неприятелю по числу кораблей, он оказался слабее его и в самом сражении, ведь успех в бою [чаще всего] соразмерен именно численности воинов. ₃Его решение начать бой было ‘насколько опрометчиво, настолько же и неудачно’. {Побоище на берегу} ₄Большая часть ютов, боясь погибнуть от [вражеских] мечей, бросилась в реку, облегчая работу неприятелю и предпочитая скорее самим лишить себя жизни, чем пасть от руки врага. ₅Поэтому они сделали с собой то, чего боялись в своём противнике, и, имея возможность выбрать между двумя видами смерти, сочли за лучшее погибнуть в волнах реки, чем от оружия. ₆В страхе уклоняясь от одной смерти, они с радостью оказывались в объятьях другой и, убегая от неприятеля, были сами для себя злейшими врагами. Они вели себя так, словно испустить дух под водой было для них приятнее, чем погибнуть, [имея возможность дышать] воздухом, и словно смерть от меча казалась им более жестокой, чем от воды. ₇‘Сразу и не скажешь, кого была более достойна избранная ими смерть: мужчин или женщин. Неясно, трусость или храбрость заставила их стремиться к смерти именно таким способом’, ибо сильное душевное волнение, [в каком они пребывали], ‘оставляет место для сомнений’, было ли мужеством или малодушием то, как именно ‘они сами себя лишили жизни’¹⁴.