Деяния саксов

Когда Видукинд говорит о единстве саксов с франками, он имеет в виду не этническое их единство, а единство веры — исповедование христианства: они составляют «как бы один народ по христианской вере»[287]. Значение христианской веры и бога, дающего благословение королевской власти, — важнейшая часть мировоззрения хрониста. Именно в немецком короле и императоре, по его убеждению, находят олицетворение деяния всех христиан, расположенных вокруг[288]. Говоря, что король датчан ввел в своей стране христианство, автор, обращаясь к Матильде, подчеркивает, что это следует поставить в заслугу ее отцу, ибо благодаря его энергии церковь и его духовные стали процветать в тех областях[289]. Видукинд с удовлетворением констатирует, что при решении спорного вопроса о том, какая вера лучше (христианская или языческая), в присутствии короля и собравшихся датчан некий клирик, подвергнутый испытанию раскаленным железом, выдержал это испытание и таким образом доказал, что христианская вера достойна одобрения[290].

Христианская вера освящает королевскую власть. Король Оттон «никогда не забывал, что является государем и королем божьей милостью»[291], государь всегда находится под покровительством «высшей божественной силы»[292]. Христианство помогает установить «порядок» внутри страны, ибо именем бога подавляется любая оппозиция и восстание против господина. «Когда ты восстаешь против господина и своего отца, ты выступаешь тем самым против бога».[293] Королевство умиротворяется «благодаря благосклонности всевышнего»[294]. Решительное покровительство бога гарантировало одновременно деятельность саксов и их государей за пределами страны. По всей Хронике рассеяны напоминания и уверения, что бог оказывает помощь саксонским государям и полководцам[295]. Божественное покровительство дает основание саксонским военачальникам не только отражать нападение внешнего врага, в частности венгров, — но преодолевать сопротивление покоряемых славянских княжеств, в частности ротарей[296].

В какой степени Видукинд в этих рассуждениях исходит из философско-исторической концепции знаменитого Августина, оказавшего, как известно, громадное воздействие на историческую мысль западноевропейского феодального общества, а частности на многих хронистов X—XIV вв. и даже более позднего времени?[297] Такой вопрос уместен, поскольку некоторые историки склонны были подчеркивать зависимость Видукинда от Августина[298]. Так, например, новейший исследователь Беуманн видит в одном из важнейших положений Видукинда — в проповеди установления саксонскими королями «мира» («pax») в своей и соседних странах — трансформацию идеи о «христианском мире» Августина. Еще раньше Лубенов усматривал в оправдании Видукиндом завоевательной политики в славянских землях — развитие идеи Августина о задаче «божьего града» на земле — идеи о насаждении воинствующей церкви»[299].

Так, действительно, можно подумать, если вспомнить слова архиепископа Гильдиберта, которые сказал тот, согласно Видукинду, новому королю Оттону, передавая ему атрибуты королевской власти в Аахене. «Прими этот меч и сокруши им всех противников Христа, варваров и плохих христиан, волей божьей тебе передана власть над всей державой франков для сохранения прочнейшего мира среди всех христиан»[300].

Одно это место не дает, однако, основания утверждать, что Видукинд руководствовался концепцией Августина. Основные мысли Августина, высказанные им в знаменитом произведении «О граде божьем»[301], сводились к историко-богословному обоснованию провиденциализма в политической жизни, к идее «воинствующей церкви» как высшего выражения «божьего царства» на земле, к мысли о положительной роли «земного государства», поскольку оно осуществляет «правосудие» и поддерживает общественное спокойствие, к идее решающего значения христианской церкви в союзе с истинно христианской властью императоров, к оправданию христианской миссии императорской власти[302].