Деяния Вселенских соборов, изданные в русском переводе при Казанской духовной Академии. Том 6

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство того же святого Кирилла из четвертой книги толкования на евангелие от Иоанна, начинающейся словами: «Яко снидох с небесе (Иоан. 6, 38)». Оно читается так: «отсюда ты поймешь, каким это образом для Христа Спасителя было нежелательно (принять) страдание на кресте, чего Он хотел и ради нас и ради благоволения Бога Отца. Потому что, имея вознестись к Нему, Он обращается к Богу с этими размышлениями, как-бы в виде молитвы говоря: Отче, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Матф. 26, 39). А что Слово было Бог безсмертный и нетленный и даже по естеству жизнь, и что Оно не знало страха смерти, это, я думаю, всем слишком известно. И потому Он, как находящийся во плоти, решился претерпеть то, что свойственно плоти, и, находясь уже в преддверии (смерти), — изъявлять страх пред смертию, чтобы явиться истинным человеком. Поэтому-то Он и говорит: аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия. Если возможно, говорит, Отче, чтобы Я, не претерпевши смерти, доставил жизнь подпавшим смерти, — если умрет смерть, не ожидая моей смерти, конечно по плоти, то да мимоидет, говорит, чаша сия. Но так как, говорит, это не может быть иначе, то пусть будет не якоже Аз хощу, но якоже Ты. Видишь ли, как немощное естество человека в самом Христе находит то, что свойственно ему? (Видишь ли, как) ради соединившегося с ним Слова оно возвышается до дерзновения, приличного существу божественному, и обнаруживает помышление обновленное, так что можно подумать, будто оно руководится не собственным хотением, но скорее последует божественному указанию и приходит к тому, к чему приводит нас закон Создателя? Что, говоря это, мы поступаем справедливо, этому научись из того, что дальше следует: дух убо, говорит Он, бодр, плоть же немощна (Матф. 26, 41). Потому что Христос конечно знал, что казаться боящимся смерти и чувствовать пред нею страх далеко не согласуется с приличным Богу достоинством. Поэтому-то Он представил весьма горячую апологию сказанному. Видишь ли, как смерть, нежелательная для Христа по плотскому Его составу и ради происходящего от нее безславия, была однако ж желательна для Него, поколику вела, по благоволению Отца, к концу желанному для всего міра, то есть, спасению и жизни всех?» Это свидетельство так же было сличено с харатейною книгою, находящеюся в библиотеке здешней досточтимой патриархии, и оказалось согласным.

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство святого Афанасия, архиепископа александрийского, из слова о воплощении против Аполлинария, начинающегося словами: «Таков у благочестивого (неослабный) обычай». Оно читается так: «когда Бог созидал вначале Адама, ужели врожденным соделал ему грех? Какая же нужда была в заповеди? Почему осудил его согрешившего? Почему Адам до преступления не знал доброго и лукавого? Когда Бог создал для нетления по образу своего присносущия, того сотворил Он по естеству безгрешным и по воле свободным» [110]. Это свидетельство было также сличено с пожелтевшею пергаментною книгою, находящеюся в библиотеке здешней досточтимой патриархии, и оказалось согласным.

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство святого Августина, епископа иппонийского, из пятой книги против пелагианиста Юлиана, читающееся так: «что такое движение души, если не движение природы? Ибо душа без сомнения есть природа; отсюда хотение есть движение природы, потому что оно есть движение души». Это свидетельство было также сличено с книгою, написанною латинскими буквами, а переводил его Константин, благочестивейший пресвитер и экдик здешней святейшей великой церкви и латинский грамматик, и оно оказалось согласным.

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство святого Льва, папы римского, о действиях, из послания его к Флавиану, архиепископу константинопольскому, начинающегося словами: «Прочитавши письмо». Оно читается так: «как Бог не изменяется, оказывая милосердие, так и человек не поглощается величием божественного достоинства, потому что каждое из двух естеств в соединении с другим действует так, как ему свойственно: Слово делает свойственное Слову, а плоть исполняет свойственное плоти. Одно из них сияет чудесами, другое подлежит страданию. И как Слово не отпало от равенства в славе с Отцом, так и плоть не утратила естества нашего рода. Потому что один и тот же есть и истинно Сын Божий и истинно Сын человеческий». Это свидетельство было также сличено с пергаментною книгою в серебряном переплете, находящеюся в сосудохранилище здешней святейшей великой церкви, и оказалось согласным.