Деятель

После Зубастика в комнату, звучным деревянным шагом, вошла какая-то длинная, растрёпанная седая старуха в тёмном платье с белым передником. Среди зрителей раздался одинокий смешок. Тихоня опешил. Он хорошо знал план Демонстрации, что за чем идёт. Но двухметровой старухи с лицом популярного поэта точно не планировалось. Должна была войти Труба в Образе тихой, пожилой, невысокой женщины, которая наводила порядок в доме Доктора. И когда на тренировках Труба пробовала, получалось более-менее сносно. Белый Дракон хвалил её, несмотря на то, что, как он говорил, «уплывало» лицо или голос. Но во время Экзамена Труба, наверное, переволновалась. У двухметровой губастой старухи нервно подмигивал левый глаз и всё время дёргались вперёд-назад, поочерёдно, плечи как будто она кого-то расталкивала или показывала фокус с освобождением от смирительной рубашки. На грубоватом, мужском лице старухи изобразилось страдание. Она покраснела от натуги и Тихоня, поглядев на её руки, сложенные на животе, догадался, что ей не удаётся их расцепить. «Бедная Труба!» – подумал с сочувствием Тихоня. Он хотел помочь ей, так же как Зубастику, но почувствовал запрет с её стороны и ему ничего не оставалось кроме как присоединиться к смотревшим. Труба в Образе попыталась что-то сказать, но поперхнулась и закашлялась басом. Со стороны зрителей кто-то сдержанно рассмеялся. Старуха-поэт вскинув голову свирепо зыркнула на смеявшегося и намеревалась высказаться, но промычав большими губами что-то нечленораздельное снова зашлась басовитым кашлем. В ответ засмеялись сильнее и сразу несколько голосов. Старуха в изнеможении опустилась на стул, стоявший рядом. Стул жалобно скрипнул и неожиданно с треском рассыпался под тяжестью великанши. Та грянулась всей своей массой об пол и изрыгнув страшное ругательство растаяла, превратившись обратно в Трубу. Зрители уже не сдерживались и в Учебной Комнате зазвучал многоголосый раскатистый хохот, последний раз посетивший её когда Тихоня изображал кухонный молоток или что-то ещё. Вскочив, Труба нервно сглотнула и испуганно глядя в пол, стала спасать положение. На её голове возник белый платочек, старчески повязанный под подбородком, затем появилась длинная серая юбка до пола и почему-то мужская рубашка, красная в жёлтый горошек. Лицо превращаться никак не хотело, а руки, как назло, опять потянулись друг к другу. Труба обречённо следила, как они сцепляются на животе и когда процесс завершился, снова смачно выругалась. Она тут же быстро посмотрела на зрителей, ойкнула и скороговоркой выбрасывая из себя текст, кланяясь попятилась назад. Добравшись до двери подсобки (жилище Доктора давно уже рассыпалось, обнажив голые стены Учебной Комнаты), Труба наступила ногою на подол юбки и с последними словами ввалилась в одновременно открывшуюся дверь, высоко задрав ноги. Раздались сдавленные ругательства и кто-то утащил несчастную волоком из поля зрения бледного Белого Дракона, хмурой Комиссии и бесновавшихся зрителей. Открывшим дверь был Жгут. Судя по его внешности, он вообще не собирался ни в кого превращаться. Он был одет в повседневный тренировочный костюм для уроков. Жгут внимательно пронаблюдал весь процесс утаскивания весомого тела ругающейся Трубы, и подняв голову, с улыбкой остановился в проходе. Жгут, неясно за счёт чего оказавшийся в Школе, потому как не владел положительно никакими Деятельскими или Созидательскими способностями, всё же имел свою изюминку в виде уморительно смешной улыбки. Когда он улыбался, его круглая голова становилась ещё круглее, рот растягивался до ушей, а глаза закрывались в тонкие щёлочки. Если прибавить к этому подростковую внешность Жгута, то получалось очень заразительное зрелище, противится обаянию которого было просто невозможно. Вот именно с такой улыбочкой Жгут и появился на пороге подсобки. Публика взорвалась новой волной смеха. Тихоня напрягал память чтобы вспомнить, что по плану следовало после домработницы и в кого должен превратиться Жгут. С абсолютной уверенностью можно было утверждать лишь то, что сейчас не его очередь. А тогда чья?.. В этот момент из-за косяка двери протянулась рука и схватив Жгута за ворот свитера резко и с силой дёрнула. Жгут гулко ударился головой об косяк и с округлившимися глазами, исчез за проёмом двери. Из подсобки послышалась какая-то возня. В проёме возник Молчун, выступавший в Образе другого, второго, Доктора. Тихоня надеялся, что неразбериха кончилась и они смогут дотянуть Демонстрацию до конца, хотя второй Доктор выглядел странновато – не так как на тренировках. Верхнюю часть тела из одежды прикрывали две перекрещенные подтяжки, волосы на голове были всклокочены, а руки в поисках чего-то похлопывали по карманам брюк. Молчун стоял, сосредоточенно глядя на свои босые ноги. Потом, внимательно смотря вниз и осторожно ступая, он прошёл в Учебную Комнату, медленно дошёл до обломков стула, обошёл их и наткнувшись на Тихоню, поднял голову. Просияв от счастья, Молчун в точности произнёс принадлежавшие его Образу слова, приглашая Тихоню посмотреть какого-то интересного больного. В это мгновение публика вновь разразилась хохотом. Тихоня выглянул из-за плеча Молчуна. В открытую дверь подсобки высунулась голова Жгута. Следом за головой появилось всё остальное, лицо растянулось в той же улыбке. Жгут подождал пока смех немного поутихнет, вошёл, поздоровался с Тихоней, продолжая улыбаться, спокойно проследовал в правый ближний угол Учебной Комнаты, где возникла длинная лестница-стремянка и взгромоздился на неё. За Жгутом потянулись остальные. Демонстрация крупномасштабно катилась под откос – пропустив бОльшую часть действия, Ученики переходили к финалу… Приличнее всех выглядел только Зубастик и отчасти Труба. Ей видно так и не удалось сладить с руками, потому что она делала зачерпывающие движения подбородком, усмиряя узел платка. Вид других Учеников красочно напоминал беспорядочное, вялое бегство с «завоёванных земель» кое-как одетой вражеской армии. Оборванцы встали широкой «подковой» вокруг Тихони. Строго по плану, Жгут затянул общую финальную песнь. Все подхватили. Грустно, невпопад, как хор великовозрастных «сирот», зарабатывающих себе на жизнь пением в подземных переходах. Публика визжала и хрюкала. Тихоня стоял к ней спиной, лицом к уничтожающему его героя «обществу» и титаническим усилием сдерживался, молясь чтобы Демонстрация поскорей кончилась. Наконец, бедный Доктор пал, сражённый нестройными голосами нищих доходяг. Вместо ожидаемого трагического эффекта и очистительных слёз публики, стены Учебной Комнаты сотрясались от безудержного хохота и унизительных аплодисментов. Белый Дракон сидел, закрыв лицо ладонями. Зам уже начал свою сладкую расправу, что-то старательно записывая в блокнот…