Действительно ли была та гора?

Женщина понимающе кивнула, улыбнулась чему-то, ушла на кухню, отряхивая по пути фартук, и больше не обращала на меня внимания. Я ничего не ела в ресторане, но сидеть там просто так было неудобно, поэтому я постоянно поглядывала в сторону двери, ожидая Тину Ким. Я понятия не имела, как она выглядит или почему у нее такое странное имя. Я беспокоилась лишь о том, что не смогу хорошо говорить по-английски, и предполагала, что человеком, которого директор использует в качестве переводчика, была именно Тина. Пока я ждала, меня начала одолевать тревога, в голове мелькала лишь одна мысль: «Выдадут ли пропуск для входа в РХ?» Незаметно настало время обеда, и хотя людей было меньше, чем утром, много сотрудников вышло через заднюю дверь магазина и почти все они обосновались в ресторане, продававшем кукпаб. В тот момент, когда я стала беспокоиться, что, ничего не купив, я лишь занимала место, я заметила модницу, выделявшуюся среди работниц РХ. У нее было чувство собственного достоинства, которого не хватало остальным девушкам. Она, широко улыбаясь, подошла ко мне и, даже не спрашивая, кто я такая, сказала, что ей очень приятно познакомиться, и протянула мне руку. Это была рука, которую трудно было сравнить с моей, — рука пожилой женщины, шершавая на ощупь. Мне она понравилась, и я успокоилась.

— Вас зовут Тина Ким? — спросила я, чтобы хоть как-то начать разговор и убедиться, что это она.

— Да, но впредь зови меня сестра Тина. Конечно, ты можешь звать меня сестра Ким, но дело в том, что в нашем магазине есть еще одна женщина с фамилией Ким.

Разговаривая, она, не спрашивая моего мнения, заказала две чашки комтхана — густого мясного супа. Меня интересовало, выдали ли мне пропуск или нет, но по ее обращению я поняла, что мне не стоит беспокоиться. Похоже, хозяйка ресторана не просто уважала Тину Ким, она почти заискивала перед ней. Принеся комтхан и говоря, что специально положила много манхвы, она подобострастно улыбалась. Я не знала, что означает «манхва», видимо, это были некие твердые ингредиенты в супе, которые любила Тина Ким. Но она, сделав вид, что ей они не очень нравятся, щедро поделилась со мной и съела комтхан, налив туда красный бульон с кактуги^[83]. Ее действия были до такой степени дружелюбными, что мне на мгновенье показалось, что передо мной сидит моя мать. Кактуги в этом ресторане была вкусной, но так крупно нарезана, что есть ее было немного неудобно. Что касается Тины Ким, то она, не испачкав даже краешка губ красным перцем, изящно и с аппетитом ела крупные кубики кактуги. Я, не отводя глаз, смотрела, как она ест, а когда она упрекнула меня, что я слишком пристально за ней наблюдаю, я восхитилась ее искусством. Пообедав, она, угощая меня жевательной резинкой, сказала, что в нашем магазине все сотрудники, включая директора, приносят обед с собой. Мне стало немного стыдно, что я поела за чужой счет, но чувство, что я буду работать в РХ, было таким же очаровательным и манящим, как вкус американской жевательной резинки.

Пропуск, который наконец передала мне Тина Ким, был потрепанным куском картона, на уголке которого надо было поставить подпись.

— Это временный пропуск, — сказала она. — Для получения настоящего я написала заявление, как только сфотографируешься, принеси две фотографии.

Задняя дверь соединялась с тускло освещенным длинным проходом. КПП, где надо было показывать пропуск, находился примерно посередине коридора. Сбоку у столика, перегородившего не очень широкий проход, сидела женщина-полицейский, и оставалось лишь узкое пространство, где мог пройти один человек. Тина Ким сказала, что, когда входишь, достаточно показать пропуск, но потом, постепенно, когда к моему лицу привыкнут, можно будет пройти, лишь поздоровавшись. Однако на выходе из РХ работников обязательно обыскивают с головы до ног, даже личные вещи осматривают досконально. За проверку и обыск сотрудников-мужчин отвечает американский военнослужащий в звании капрала, который, не имея своего письменного стола, все время стоит. Женщин обыскивает женщина-полицейский, а капрал наблюдает за ней.

— Эта девушка только что поступила на работу в наш магазин пижам, — представила меня женщине-полицейскому Тина Ким. — Прошу любить и жаловать.

Когда, миновав КПП и пройдя по длинному коридору, мы свернули направо и вошли в дверь, находившуюся в конце следующего коридора, перед нами открылся торговый зал РХ.