Действительно ли была та гора?

— Ну, все, на сегодня хватит, идем, — сказала сестра Ким. — Мы же зарплату получили, если припозднимся, будет нехорошо.

Я была заворожена танцем Сацина Кэнона и Тины Ким и не хотела уходить, но стоящая рядом сестра Ким с недовольным лицом подталкивала меня в спину. При слове «зарплата» я сразу пришла в себя и прижала к груди ученический портфель. За это время я, конечно, не удержалась и сходила в туалет, где погладила объемистый и выпуклый конверт с деньгами. Такая сумма денег, невольно вызывавшая улыбку, словно прошла сквозь меня, оставив дыру в груди, — я все время ощущала в себе не радость, а пугающую пустоту. «Это обычный ученический портфель, а не сумка с деньгами», — говорила я себе, глядя на него в отражение в зеркале, а потом тут же произносила вслух:

— Нет, я не права, это сумка с деньгами, а не портфель. — Это был лучший способ не предаваться грустным мыслям.

На улице было холодно, особенно после душного бара.

— Ты постепенно узнаешь, почему люди так обращаются с Тиной Ким, да? Впрочем, я не знаю, может быть, ты уже слышала сплетни, — сказала сестра Ким ворчливым тоном, подходившим ее недовольному лицу. Она шла к остановке, глядя себе под ноги.

— Нет, а что за слухи? — переспросила я, выдав свою полную неосведомленность за невинность.

— Люди говорят, что она любовница Сацина Кэнона.

— Они врут?

— Тина говорит, что да. Хочется в это верить. Если бы ты знала, как она заботится о муже. Впрочем, она ко всем хорошо относится. Я бы сказала, что эта черта — исключительная особенность ее характера. Да, она не смогла родить ребенка, но больше ее не в чем упрекнуть.

— Подумаешь, ну родит потом, что тут такого? — сказала я беспечным и равнодушным голосом, хотя с этого момента рассказ сестры Ким меня заинтересовал.

— Похоже, она уже никогда не сможет родить. Иначе как объяснить то, что она сама нашла мужу любовницу? Не так давно та родила ему сына. Честно говоря, странно видеть, как они все дружно живут в одном доме. Я была как-то раз у нее. Сразу понятно, что и муж и любовница ее обожают. Конечно, как же не обожать? Она ведь всех их содержит и кормит, но вряд ли так будет продолжаться вечно. Наверное, Тина сейчас об этом не задумывается. У нее сильное развито чувство собственного достоинства, так что, надеюсь, она выйдет замуж, пусть даже за иностранца, но до того, как станет «белой вороной»^[94]. Раз она постоянно с возмущением говорит, что никакая не любовница, остается лишь верить ее словам.

— Когда вы говорите о браке с иностранцем, вы имеете в виду Сацина Кэнона?

— Это был бы лучший вариант. Но он женат, разве легко будет заставить его развестись? Я думаю, что перед всеми они лукавят, говоря, что у них, мол, дружеские отношения. Почему? Да хотя бы потому, что ей будет неприятно слышать, что она чья-то любовница. Если ты любовница янки, извини меня, чем ты отличаешься от обычной проститутки?

Сестра Ким в последние полчаса явно была не в духе. Шла она медленно, о Тине Ким говорила то хорошо, то плохо. Я же молчала, потому что сплетничать о ней мне было неприятно.

Пока мы шли до района Мёндон, во всех магазинах и лавках царило веселое Рождество. На остановке трамвая в начале района Ыльчжиро было очень темно, поэтому лица ждущих людей выглядели мрачными, словно вобрали в себя темноту вечера. Несмотря на то что сестре Ким надо было ехать в противоположном направлении, она продолжала говорить до тех пор, пока я не села в трамвай:

— Чтобы показать, что у них просто хорошие дружеские отношения, она прилагала и прилагает все силы. Даже ища нужные вещи для мужа, она никогда не просит об этом Кэнона. Фотографию ребенка, которого родила любовница, она носила с собой и хвасталась перед Кэноном, словно сама его родила. Тина вела себя так, будто она образец корейской мудрой матери и преданной жены. Кэнон тоже старался на славу — показывал ей письма и рисунки, присланные детьми, хвалил их, как и положено гордому отцу. В это Рождество Тина, желая послать его сыну и дочери специально заказанные пижамы из настоящего шелка, за месяц поставила всех на уши. Разве все это не жесты для окружающих? Чтобы все поверили, что у них лишь дружеские отношения. Так все хорошо шло. Но как понимать этот танец? Что она теперь будет делать, буквально сказав всем: «Я любовница Кэнона»?

— Сестра Ким, вы что, не видели западных фильмов? Разве для них не обычное дело танцевать с женой друга или просто знакомой женщиной? Мне понравилось, они так красиво танцевали, что смотреть было одно удовольствие. И еще приятнее было, что они не оглядывались на других и вели себя достойно, — лицемерно сказала я, про себя согласившись с сестрой Ким.

Не знаю, возможно, здесь было не только лицемерие. Вместе они действительно выглядели очень красиво. Я считала, что красота их танца не подтверждала скандальные сплетни, а, наоборот, очищала их имена. В это время подошел трамвай. Сестра Ким, напомнив, чтобы я берегла портфель, помахала на прощанье рукой. Я покрепче прижала к себе пухлый ученический портфель. В такой поздний час трамвай был пуст.