Действительность

– Тамара, ты чего такая печальная? Сегодня Женька приезжал, все о тебе спрашивал. Уж отчаялись мы с Татьяной дождаться, когда вы, наконец, с Женей встретитесь за одним столом.

– Дядя Толя, я…

Тамара прикусила нижнюю губу. По ее щеке потекла слеза.

– Милочка моя, кто тебя обидел?

– Сегодня Женька ко мне в аптеку заходил…

– Как поговорили?

– Он меня не узнал, дядя Толь…

– И ты из-за этого в слезы?

– Он купил… Он сказал, что ему нужны инсулинки, физраствор и что-нибудь в стекле. Он сказал, что ему надо для кошки. Они всегда так говорят…

– У нас нет кошки! Может, это ты обозналась?

– Я ему продала все это, дядя Толя. Я всегда им продавала, я думала, что лучше пусть у меня все купят, чем бог знает где! Поэтому они все ко мне и ходят. Простите… Простите меня!

– Да за что, Томочка?

– Уже поздно, тут уже не поможешь. Я такое не раз видела. Простите меня! Пожалуйста, простите, если сможете.

С этими словами, рыдая в голос Тома вбежала в свою квартиру и захлопнула за собой дверь, оставив Анатолия Васильевича стоять на лестнице в полном недоумении.

А на следующее утро Татьяна Викторовна не смогла найти свои серьги. У стариков было много свободного времени, и они обыскали весь дом, но серьги так и не нашли.

Татьяна списала это все на забывчивость, мол, запрятала получше, а теперь не знает, куда их засунула. Но, как позже выяснилось, это было только начало. Женя с того самого дня странно зачастил с визитами, и после каждого раза Татьяна снова «забывала», куда спрятала все новые и новые свои украшения.

Анатолий Васильевич не был глупцом, просто он был человеком старой закалки и не верил в то, что у этой жизни есть еще одна, темная сторона, и путь со света во тьму можно преодолеть всего за пару минут. Посему с большим опозданием Анатолий, наконец, впустил в сердце тревогу и начал действовать.

Первым делом, поняв, что что-то случилось, он позвонил в деканат, где ему сообщили, что его сына, который, по его мнению, учился на третьем курсе, отчислили после зимней сессии второго курса за академическую неуспеваемость.

Затем они попытались поговорить с Женей, но тот разозлился и в гневе пытаясь вырвать из рук отца старенький утюг, сломал Анатолию кисть. С тех пор Женя на пороге их дома больше не появлялся. А несчастные родители не стали заявлять в полицию на своего сына. Ведь так нельзя! Это же Женька… Их Женька.

И вот одним хмурым ноябрьским утром к ним домой пришли полицейские. Следователь, участковый и еще один человек в штатском. Участкового звали Митя. Он жил в соседнем подъезде. Когда-то давно его отец и Анатолий Васильевич вместе по распределению попали в этот город и были по сей день крепкими товарищами. Теперь, когда их дети стали взрослыми, а выходить на улицу становилось все труднее, они постоянно созванивались и рассказывали друг другу новости.

Митя прятал взор, топтался на месте и никак не мог выдавить из себя ни слова.

– Анатолий Васильевич, Татьяна Викторовна, – наконец промямлил он. – Это следователь Булычев из УБОП, и оперуполномоченный Лемов из ФСКН. У них к вам несколько вопросов.

Мужчины пожали руку Анатолию Васильевичу и кивнули Татьяне.

– И я… Это… Пойду наверно, да? – заискивающе спросил Митя своих коллег.

– Мы не задерживаем. – Спокойно сказал Лемов.

– Это он так помог, да? Так и знал, что он свалит. А началось-то как всегда. Помогу, поддержу, потом еще у них останусь на какое-то время. Тьфу, ты. – Пробурчал себе под нос Булычев, когда дверь за участковым закрылась.

Анатолий Васильевич проводил гостей на кухню. Они долго раскладывали свои бумаги и что-то тихо обсуждали между собой. Наконец слово взял Лемов.

– Присядьте, пожалуйста, должен сразу предупредить, что разговор будет непростым.

– Если у вас есть валерианка или вам может потребоваться что-то для сердца, то приготовьте, пожалуйста. – Сказал Булычев, оставшись стоять рядом со стариками. Видимо, на всякий случай.

Когда все приготовления были осуществлены, Лемов сел за стол напротив стариков и, стараясь говорить как можно четче, сказал: «Знаете ли вы, что Женя довольно продолжительное время употребляет героин?»

В ту секунду в голове Анатолия помутилось. Он слабо помнил, что говорил Лемов, лишь какие-то отдельные фразы. Хроническая зависимость от опиатов. Достиг дна. Подозревается в кустарном изготовлении и распространении. Это были по большей части незнакомые ему слова, но Анатолий почему-то понимал, что они значат для их семьи. Эти сухие формулировки таили за собой самый страшный приговор не только для Жени, но и для Анатолия и Татьяны.

Затем Булычев услужливо подал Анатолию стакан воды с лекарством. И к тому несколько вернулось самообладание. Анатолий помнил, что отрицал тот факт, что Женя у них что-то украл, а руку он, дескать, сломал сам, упав со стремянки, когда полез на антресоль. Полицейские не выразили никакого удивления услышав это, лишь зафиксировали на бумаге слова Анатолия и попросили эти бумаги подписать.