Действительность

– Все дело в специфике человеческой памяти. – Ответил проводник. – То, что мы сейчас видим, произошло не так давно. Твой мозг вполне способен воспроизводить и местами домысливать это воспоминание без каких-либо стимулов. Воспоминания же твоего детства обрывочны и спрятаны глубоко в подсознании. Сквозь всю свою жизнь ты пронес лишь ассоциации – ключи к тем воспоминаниям. Запахи, привычки, объекты для ненависти и так далее. И те воспоминания воспроизводятся в твоей подсознании лишь тогда, когда один из этих ключей встречается тебе на жизненном пути. Даже сейчас, когда ты имеешь доступ ко всем участкам твоей памяти, тебе потребовались дополнительные стимулы, чтобы привести картинку из воспоминаний глубокого детства в движение. Посему дела давно минувших лет статичны, а твое настоящее – динамично. Только вот у меня тоже есть вопрос.

– Какой?

– Этот загорелый «красавчик» явно не ты, уж не обижайся. И мне совершенно неясно, почему мы присутствуем на свидании этих милых молодых людей, а не следим за твоей жизнью. Зачем ты выбрал этот момент? Где в нем ты?

И в этот момент, нарушая столь идиллическую картину, кто-то очень громко закричал. Так могут кричать лишь от бессилия, когда, например, видят, что ребенок тянет свои маленькие ручки к оголенным проводам. Этот выкрик содержит в себе призыв, он призывает к осторожности, взывает к инстинкту самосохранения. Но в то же время кричащему совершенно ясно, что на слова как раз таки времени уже не осталось, ни в одном языке нет настолько коротких и емких форм, дабы успеть выразить что-то конкретное. Поэтому остается лишь нечленораздельный предостерегающий выкрик.

Именно в этот момент уютный мир отдыха на природе разрушается. Откуда-то со склона на полном ходу вылетает горный велосипед. Его наездник никак не ожидал увидеть посреди своей привычной трассы пару безмятежно трапезничающих на воздухе людей.  А безмятежно трапезничающие на воздухе люди тем более были удивлены видеть летящий прямо на них велосипед, наездник которого был облачен в специальную защиту, отчего был несколько похож на злобного рыцаря из старого сказания о кольцах.

Молодой человек, что еще недавно беспечно нарезал фрукты, с большим запасом успел отскочить в сторону, девушка же лишь успела подтянуть под себя ноги. Однако и велосипедист уже среагировал и начал отворачивать в сторону, посему голые девичьи ножки и измазанный грязью велосипед все же разминулись буквально на пару сантиметров.

Однако велосипедист из-за этого маневра окончательно потерял равновесие и начал заваливаться набок. Не способствовало выравниванию и то, что он зацепил педалью плед, на котором все еще лежала девушка, а задним колесом как раз влетел в ту самую злополучную тарелку с фруктами.

Масса велосипеда и наездника была несравнима с массой девушки, хоть назвать ту худышкой язык не поворачивался. Посему велосипед резко вырвал плед из-под девушки, повалив ту навзничь, но и сам при этом дернулся так, что наездник вылетел из седла вперед через руль.

Первой ему встретилась молодая березка, о которую он со всего маха ударился шлемом, затем его развернуло в воздухе и прямехонько коленом он влетел в торчащий из земли корень. Остановился велосипедист только после третьего удара спиной о ствол стоящего вниз по склону дерева, подле которого он, наконец, неподвижно замер.

Каких-то пять секунд все казалось неподвижным, лишь переднее колесо велосипеда, лежавшего теперь в стороне от основного места действия, продолжало вращаться. Затем девушка вскочила на ноги и, на ходу осматривая ободранное о траву бедро, рванула туда, где лежал велосипедист.

Когда она подбежала к нему, то тот как раз очень неловко пытался снять защитные очки. Очки никак не давались, они все время цеплялись за забрало шлема, постоянно возвращаясь на исходное место. Девушка присела подле него и аккуратно помогла травмированному экстремалу справится с непослушной экипировкой.

И теперь я, наконец, смог разглядеть собственное лицо.

Мне едва стукнуло двадцать, я был еще совсем молод. Тогда модно было носить неухоженную бороду, слушать независимую музыку и заниматься экстремальными видами спорта. И все эти веяния времени, вполне точно меня характеризовали. Я покорно следовал причудам характерным для людей моего поколения, был, как говорится, на волне. Как и любое другое поколение до нас в пору молодости мы боролись за свою индивидуальность, будучи абсолютно идентичными меж собой. Что поделать, таков удел беззаботной юности – быть вместе со всеми не таким, как другие.

Правда, сие происшествие начисто убило во мне всякую охоту рисковать здоровьем ради острых ощущений. И сейчас я, пожалуй, даже рад, что сумел остановиться именно так, а никак иначе.