Действительность

Так мы и жили в этой комнате первые четыре года моей жизни. А деда Миша, зная, что у матери постоянно не было денег, всегда пытался делиться с нами деньгами. Мама этого крайне не одобряла, и тогда он приноровился помогать нам скрытно. Он всегда добавлял кусочки мяса в наш постный суп, частенько подкладывал котлету в пережаренные с яйцом макароны – блюдо, что невероятно часто готовила моя мама. И, самое главное, он каждое утро насыпал в карман моей курточки горсть конфет. За что неоднократно бывал незлобно охаян моей матерью, но все равно продолжал это делать.

В этот момент мне показалось, что дверь в комнату открылась. Я обернулся. И верно, на пороге комнаты стояла мама и какой-то статный мужчина в черной форме.

До того как привести в комнату этого странного типа мама, очевидно, стряпала на кухне. На ней был китайский кухонный передник с нарисованными котятами, надетый поверх разноцветного домашнего халата. Ее волосы были кое-как собраны на затылке, а лицо вспотело от жара, исходившего от плиты. Но даже в таком виде она все еще была хороша собой. Да, из-за дешевой и некачественной еды она немного располнела, но благодаря этому резкие черты ее лица немного сгладились, что лишь добавило ей красоты.

А вот мужчина был мне незнаком. Высокий, с идеальной осанкой, он был одет в красивую черную форму с золотыми погонами, из-под которой виднелась бежевая сорочка и черный галстук. Он был намного старше мамы. Ежик волос на его голове был обильно отмечен сединой, а гладко выбритые щеки огрубели и начали понемногу обвисать.

– Убедился? – мама обвела комнату рукой. – Его здесь нет.

– Я хочу видеть своего сына! Где он? – у мужчины был идеально поставленный командирский голос. Если военные и могут ассоциироваться с голосом, то именно с таким.

– Гуляет.

– Где?

– Это неважно. Просто гуляет.

– Почему ты не даешь мне его увидеть?

– Ой, смотрите-ка, в ком-то проснулись отеческие чувства?! Моряк, ты слишком долго плавал.

– Оставь свои шуточки и ответь мне, куда спрятала моего сына. – Он повысил голос.

– Тихо ты, он ведь тебе и не сын вовсе. В графе отец у этого мальчика стоит прочерк. Ты ему никто.

– Я его отец, я хочу быть с ним.

– Знаешь, я где-то уже эту песню слышала. Да-да, помню, дело было около четырех лет назад. Она была восемнадцатилетней студенткой текстильного училища, он – морским офицером, что служил на подводной лодке, а сейчас приехал повышать квалификацию.

Она влюбилась в него без памяти. И не удивительно, ведь он был так хорош – сильный, решительный и невероятно красивый. А уже через два месяца она узнала, что беременна и принесла радостную новость своему возлюбленному. «Раз я отец, то буду его растить», – сказал он тогда.

А что потом случилось? А?

В ответ мужчина в форме лишь злобно зыркнул на нее.

– Он просто исчез. А молодая дурочка все пыталась его найти, озадачивая всех вокруг все увеличивающимся животом. И вот, наконец, она смогла найти его адрес и написала ему длинное письмо. А ответ ей пришел уже от его жены, которая с тремя детьми, где-то на берегу далекого северного моря, ждала, покуда ее муж вернется со стажировки.

И ты думал, что просто придешь, и тебя примут тут как родного? Малыш побежит к тебе с радостными криками, а я в красивом платье с накрученными кудрями повисну у тебя на шее?

Вали отсюда, морячек. Нам и без тебя хорошо.

Тут мужчина вдруг покраснел и неожиданно со всего маха отвесил маме звонкую пощечину. От этого удара ее аж развернуло и она тихонько застонала.

– Не смей так говорить с морским офицером! – закричал раскрасневшийся мужчина.

Этот мужчина крупно ошибся в самом главном. Он думал, что моя мама не изменилась за годы, прошедшие с моего рождения. Считал что она все та же красивая и наивная студентка текстильного колледжа.

Но нет. От той девушки, что плакала сидя возле коляски в парке, практически ничего не осталось. Ведь тогда от нее отвернулись почти все. Подружки, еще недавно превозносившие ее за отношения со взрослым мужчиной, теперь иначе как «постилка» к ней не обращались. В училище ей сначала вынесли дисциплинарный выговор, а потом и вовсе отчислили. Но самый серьезный удар она получила от родителей, когда однажды пришла к себе домой и увидела, что в двери установлены новые замки, а на пороге ее ждет спортивная сумка с вещами.

Какое-то время она жила у папиной мамы в деревне. Но после родов она не смогла найти там работу и вернулась в город, где и нашла по объявлению в газете комнату у деды Миши. Из родственников ей помогала лишь эта самая бабушка. Та не в силах была высылать денег, поскольку у нее самой их тоже не было, зато постоянно высылала нам посылки с тем, что давала ей щедрая деревенская земля. Прабабушка отправляла нам соленья, картошку, сушеные яблоки и многое другое. Получилось так, что какое-то время наша семья жила только тем, что пересылала бабушка, да чем делился деда Миша.

Но она выбралась. Сначала она подрабатывала продавцом в отделе одежды, затем подмастерьем в ателье и, наконец, стала шить на дому, что стало приносить ей приличные по тем временам деньги.