Действо

Перед дверью в квартиру сетевика они приостановились. Дверца выглядела нехорошо – стальной каркас просвечивал сквозь порванную обивку, куда то бежали, сплетенные в разноцветные жгуты провода. Низко гудел ток, прокачивая сквозь кабели неизвестно откуда взявшиеся киловатты.

Александр качнул головой и отворив дверь вошел. Шедший позади него Красноцветов остановился на пороге комнаты.

– Слушай, – спросил он, – она у тебя всегда такая захламленная или после…

– После, – огрызнулся Ткачев, пробираясь через сплетение гофрированных шлангов, усеявших пол, как дюжина завершивших обильную трапезу питонов.

Стены были обшиты страницами с печатным текстом, в которых опознавались ошметки литературных творений Уильяма Гибсона, постеры модного кино в стиле киберпанк и однообразные фотографии электронных кошек Мяучи – безусловно, каждая со своей глубокой индивидуальностью. Ветвящиеся кабели с клеймами «нанотек», «хайтек», «эколайн» и «кибердайн системз» свешивались с потолка как не очень удачно притворяющиеся лианами ядовитые змеи. Над монолитной стальной дверью, воплотившей в себя все ночные кошмарны профессиональных взломщиков, висел поясной потрет Такеши Китано, наполовину обращенного в самообучаемую игрушку Фурби.

Элитный терминал с шестью различного калибра экранами и мейнфреймом в котором, после некоторого размышления, опознавался холодильник «минск – 217» заменил собой скромный домашний компьютер Александра Ткачева. Клавиатур было почти столько же сколько экранов и большая часть из них была виртуальными – то есть тщательно нарисованные на крышке письменного стола.

Разгоняя шустрых четвероногих роботов из стали и пластика, сетевик осторожно двинулся в самые дебри сплетенных кабелей. По пути он опасливо косился на терминал, по экранам которого задумчиво гулял одинокий скринсейвер выполненный в форме классического алого ока. Где-то тихо и задушевно играл электронный транс.

Схватив наиболее безобидно выглядящее оптоволокно, Александр резко дернул. Где-то в гуще кабелей коротко сверкнуло и стало слышно, как из оборвавшегося кабеля с булькающими звуками изливается информация.

Кабель был что надо – с пятислойной защитой и сверхпроводимостью, к тому достаточно длинный, чтобы попробовать использовать его как веревку. Сложный штекер на одном его конце навевал Александру тяжкие воспоминания и он поспешил свернуть находку в кольцо.

Ничего больше не трогая, они поспешно покинули квартиру, твердо уверенные, что возвращаться сюда не будут.

– Вы ж когда ко мне вломились, Алексей Сергеевич, – сказал Ткачев, пока они осторожно спускались по ступенькам к провалу, – я систему взламывать собирался… вряд ли это хорошо кончилось.

– Так и не стал бы, – буркнул Красноцветов, – сбежал бы как я…

– Да я тогда думал, у меня только один выход остался. Мне об этом сразу сказали.

– Кто сказал то? Эти что ли, табуретки электронные?

– Да нет, голос из терминала. Сказал, что меня избрали и иначе уже не получится.

– А ты бы и спросил, кто избрал…

– Нет, не спросил бы, – устало вздохнув, произнес Ткачев.

– Что ж, так?

– Боялся, что ответят… Вот мы и пришли.

– Кто полезет?

Александр посмотрел на Красноцветова – пожалуй, староват тот для подвигов. Но лезть то все равно придется. С очередным вздохом сетевик обвязал оптоволокно вокруг уцелевших перил. Хвост шланга, из которого веселой капелью вытекали последние байты, оказался где-то внизу, в районе недостижимого пола. Выглядел кабель надежно, хотя Ткачев сразу вспомнил, как прогуливал физкультуру в школе, чтобы лишний раз провести время с электронным идолом. Был у них тогда канат или нет? Все одно никогда не лазил.

– Ты давай, я подстрахую, – сказал Красноцветов.

Александр осторожно обхватил кабель ногами и стал сползать вниз, с казавшейся столь надежной кафельной площадки. Соты ящиков, которые медленно уползали вверх, казались зрелищем в высшей степени сюрреалистичным. Кабель заскользил и Александр, испытав моментальный приступ страха, вцепился в него обоими руками. Теперь опоры больше не было. Площадка осталась в полуметре наверху, а покрытый скользкой изоляцией кабель ни в коей мере не напомнил шероховатый канат.

– Ты как там, держишься? – вопросил сверху собачник, – все в порядке?

– Да нормально все! – выкрикнул Ткачев и недюжинным усилием воли заставил себя слегка ослабить хватку. Он тут же начал сползать вниз, и пока что эта скорость была не слишком пугающей. Но все равно – вися над провалом, Александр Ткачев чувствовал себя большим и полным пассажиров автобусом, который со слабыми тормозами несется по затяжному спуску. Ощущение для истинных фаталистов.

Отсюда, с каната провал почему-то казался гораздо глубже, чем на самом деле.