Действуй, дядя Доктор!

- Буду знать, - нехотя отвечает хлюпик, беря в руки паспорт. Только уже не мой. - Спасибо, что просветили, Андрей Викторович. А теперь раздевайтесь и выверните карманы джинсов, - выжидающе смотрит на махину. - Вот ваш сожитель, Елены Георгиевна, более законопослушный. Вам бы у него поучиться, - через несколько секунд продолжает дрыщ.

- Он мне не сожитель. Я его знать не знаю! - поворачиваюсь в сторону мужика, который как в замедленной съемке развязывает шнурки. Долбаные шнурки, из-за которых все и случилось!

- Свидетели утверждают, что вы держались за руки. В том числе и на эскалаторе.

- Вы тупой или глухой? - испепеляю взглядом недоразумение в форме. - А ты? Ты какого хрена молчишь? - поворачиваюсь в сторону махины, которая-таки разродилась снять один кроссовок. Ой, лучше бы не снимал. Вони, к счастью, нет, а вот дырка на грязном, сером, хотя, видимо, некогда белом носке, аккурат там, где большой палец – это мощно. Хотя не мне, конечно, говорить о дырках, но у меня-то счастливые трусы, а у этого тупо грязные, рваные носки. Фу!

- Хочу и молчу, - как ни в чем не бывало отвечает он.

- Заканчивайте устраивать концерт, Елена Георгиевна. Мне вас самому раздевать?

- Не буду я раздеваться при этом вонючем бомже с рваными носками! - брезгливо указываю в сторону махины. - Ясно?! Он мне – никто! Пусть выйдет отсюда.

- Леночка, изо рта пеночка, хватит буянить. Ну подумаешь, поссорились. Заканчивай дуться, дорогая, - насмешливым голосом произносит махина, шагая ко мне в одном кроссовке. Это что за хрень?! Становится аккурат около меня, и, я бы сказала, грубо кладет свою лапу мне на талию. Резко притягивает к себе, так, что я утыкаюсь в его шею. - Подыграй мне, дурочка, - шепчет на ухо. - Знаешь, что менты делают, когда остаются с бабой один на один? Не тупи, - замолкает. А я замираю, не в силах связно мыслить. Надо как-то продержаться до Глеба. А что если все, что показывают в кино правда? - Раздевайся, Ленуха-грязное ухо, - а потом так же резко целует с противным звуком мою щеку. И вот тут я, кажется, вошла в ступор. Это что вообще сейчас было?

- Ленуха-грязное ухо? - бормочу я.

- Я имел в виду, что у тебя здесь мука, Ленор, - отпускает мою талию и тут же тянется к моему уху. - Теперь все чисто.

- Ленор?!

- Ну не ваниш же.

- Ты сначала носки свои выстирай, желательно ванишем, а потом уже мне про ухо говори! Отойди от меня! - отталкиваю его в грудь.

- Так, успокоились. Семейные разборки будете устраивать у себя дома. Андрей Викторович, отойдите от Елена Георгиевны.

Может в бокале вина, который я выпила за ужином со старым хрычом, что-то было? Это галлюцинации? Иначе не знаю, как объяснить то, что здесь происходит. Вспомнились слова махины про то, что менты могут делать наедине с женщиной и стало как-то не по себе. А что если этот Андрей действительно прав и проще притвориться поссорившейся парой? Пока я раздумывала над тем, как правильно поступить, махина неожиданно разделся.

Наверное, нормальная женщина заострила бы внимание на том, что у него красивое тело, как будто с картинки. Девки однозначно скулят по таким мужикам. Я же, мельком взглянув на его торс, никак не могла отлипнуть от его трусов. Они, в отличие от носков, не драные и реально белые. Вот только они… в грязи. В прямом смысле. Это не поношенные вонючие труселя. На них действительно самая что ни на есть грязь. Медленно скольжу взглядом вниз, смотрю на другой носок – тоже белый, только маленького размера. Реально белый, с красными маленькими сердечками. Явно женский. Охренеть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ну, все чисто, - подытоживает хлюпик, передавая джинсы моему «другу» по несчастью. - Кстати, у вас носки разные.

- Да, мы с Еленой Георгиевной были в походе и у нас случилась жопонька. В смысле пожар. Она вот мне и отдала один свой уцелевший носок. Я могу одеваться? - как ни в чем не бывало бросает он.

- Да, конечно.

- Ленка, не тормози. Давай раздевайся, - игриво произносит махина, хватая свои джинсы.

Я же, недолго думая, пока грязнуля занят своей одеждой, быстро сняла с себя блузку и, повернувшись так, чтобы не было видно моих рваных трусов на попе, немедля сняла с себя юбку, прижав руку к боковине. Ну, подумаешь, не подходят к лифчику. Хлюпик, надев новые тканевые перчатки, подошел вплотную ко мне и, надо признать, вполне нормально, без какого-либо намека на сексуальное домогательство, едва заметно, скорее для галочки, провел руками по резинке чулок. Затем взял мою юбку и начал прощупывать ее. Я же прикрылась блузкой.

- Одевайтесь, Елена Георгиевна.

Кажется, от облегчения я шумно выдохнула. Правда, ровно до того момента, пока не ощутила прикосновения к своей заднице. Резко обернулась, обнаружив позади себя махину.

- Руки от меня убрал. Живо, - шиплю сквозь зубы, натягивая юбку.

- Я соскучился по твоим сладким драным трусишкам.

Почему-то в этот момент мне стало плевать на то, что хлюпик увидит мои трусы. Куда больше меня заботит то, что их видел этот. И то, как он в принципе смотрит на меня.