Действуй, жена!

Леха, не обращая внимания на крики брата, берет мою ладошку здоровой рукой и тихо бормочет.

— Пойдем на Адмиральскую, Кирюшенька. К вечеру машинка будет как новенькая…

— За руль сегодня не сяду, — мотаю головой. — Я же коньяк пила…

Я останавливаюсь посреди парковки и гневно смотрю на Лома.

— Ну, что еще, Шакира? — бурчит он. — Отмоют твою тачку, виновных я найду. Возместят ущерб…

— Ты тоже пил, Рома, — вздыхаю я. — Как же ты за руль сел? — ужасаюсь я.

— Не делай большие глаза, Шакира, — отмахивается он. — Можешь написать обо мне в своем блоге. Пусть меня прав лишат…

— Не могу, — верчу головой я. — Принцип информированности. Об этом знаем только мы трое и плюс еще жабешки. Это прямой путь спалиться, Рома. Не обижайся, но «Рупор Анжелики» обойдет твою персону стороной. Согласен? — говорю я строго и уже собираюсь уйти домой вместе с Лехой, когда в сумке заходится трелью сотовый.

«Анатоль, мать вашу, — мысленно ругаюсь я, ища по сумке айфон. — Рабочий день в разгаре, а вы, гражданка Мансурова, таскаетесь незнамо где», — предвещаю я речь шефа и, как только брякаю тихое «алло», понимаю, что не ошиблась.

— Если это ты бродишь около офиса, поднимись, пожалуйста, — булькотит шеф. И после рыка Ромки его бубнеж кажется детским лепетом, а не окриком грозного начальника.

— Что? — настороженно спрашивает Леха, когда я, не сказав ни слова, сбрасываю вызов.

— Шеф просит навестить, — пожимаю я плечами. — Наверное, придется…

— Ты сильно держишься за эту работу? — интересуется он хмуро. — Много платят? Работа приносит удовольствие?

— Ну, как тебе сказать, — усмехаюсь я криво. — «Рупор» обеспечивает меня полностью, а «Дизайн ФМ» — для отвода глаз и для стажа.

— Тогда, — тут же решает Воскобойников. — Нечего тебе там делать. Дома напишешь заявление об уходе. Рома занесет, — решает он, невзирая на брата, закатившего глаза. — Трудовую у нас положишь. И раз ты наживалась на мне эти годы и собираешься продолжать, то будь добра посвятить всю себя свободное время бедному калеке.

Леха показывает на свою перебинтованную руку и тянет меня прочь от бизнес-центра.

— Замени ему мамочку, Шакира, — орет вслед Лом.

— Только не это, — вздыхаю я. — Я не справлюсь…

— Моя мама — святая женщина, — ехидно бросает Воскобойников.

— Вот и я о том же, — добавляю в сердцах я и тут же лезу в сумку за красной бейсболкой. — Надень, — бурчу тихо, — а то и до Адмиральской не дойдем.

— Спасибо, — пыхтит Леха, натягивая на глаза козырек. — Ты как всегда права… мамочка, — ухмыляется он и дворами тянет меня к дому. Я как будто на машине времени попадаю в одиннадцатый класс гимназии. Мы с Воскобойниковым, как и прежде, бредем через чужие дворы и болтаем о родителях.

— Кстати, Кира, я тебя не спросил о твоих… — замечает он по дороге. — Как они?

— Живы, здоровы, работают, — коротко информирую я и тут же понимаю, что в ближайшее время придется привести к ним жениха.

— Давно не виделись, — бурчит звезда экрана. — Буду рад с ними встретиться.

— Чего не скажешь о них, — ляпаю я совершенно легкомысленно.

— Вот что, Шакира, — рычит Леха, прижимая меня к стене какого-то дома. — Давай без фокусов, дорогая. Твои родаки даже не подозревают о «Рупоре Анжелики», верно? — и, поймав мой обескураженный взгляд, добавляет вкрадчиво: — Перестань валять дурака. Поняла? Пока наш уговор в силе, притворяйся влюбленной. Старые дрожжи… то да се… Я так и сказал матери. Она даже собралась тете Кате звонить…

— А у нее есть телефон моей мамы? — искренне изумляюсь я. — Не знала, что они общаются.

— Противостояние закончилось, Кирюшенька, — криво усмехается мой милый. — Теперь только мир и любовь. Мир и любовь… Иначе мне придется рассказать Кате и Мише всю правду о «Рупоре».

— Зачем, Леша? — со стоном спрашиваю я. — Зачем?! Ты совершенно спокойно можешь уехать в Москву или в Питер и жить своей жизнью. И никакие родственники тебя не достанут. Зачем тебе я? Этот дурацкий фарс с браком? — бурчу я, стараясь вырваться.

— Спасаю твою глупую ж. пу, Кира, — рычит мне в ухо Воскобойников и, покосившись, замечает двух старушек-сплетниц, с интересом наблюдающих за нами. — Пойдем, — тянет прочь. — Дома поговорим. Чувствую я, к вечеру на мыло зет-зет-двенадцать придет не одна тонна фотографий.

— А откуда ты знаешь название почты? — изумляюсь я и, догадавшись, шепчу яростно: — Ты что-то отправлял нам, да? Хотел таким образом найти нас?

— Тебе сейчас нужно думать о другом, Кира, — помрачнев, отрезает Леха. — Подумай, как тебя мог вычислить Пирогов. Вот самая главная задача!

— А спросить ты у него не пробовал? — огрызаюсь я и, войдя во двор, замедляю шаг.

На моем законном месте снова стоит Мазда Нефертити. А она сама сидит под подъездом.

— Кажется, у нас гости, Леша, — вздыхаю я театрально. — Сейчас начнется представление.

— Нет, — мотает башкой Воскобойников. — Симона — девочка спокойная.

— Трусливая и истеричная дура, — морщусь я и уже хочу добавить, чтоб разбирался сам, когда Симона подскакивает с лавки и во всю прыть несется в нашу сторону.