Действующая модель ада. Очерки о терроризме и террористах

Нет причин сомневаться в том, что Соловьев сострадал народу и верил в него — определенно его отъезд из деревни и покушение на царя были не следствием разочарования в народе, а следствием любви к нему. Той особой любви, которая приводит к невостребованной жертве, к своего рода героическому суициду. Этот жест даже по-своему красив. И все же… Люди, ослепленные грезой, пусть будет она самой благородной и справедливой, производят впечатление какой-то ущербности, неполноценности, — возможно, потому, что за шторкой идеала, задернувшей им глаза, не видят красоты действительного. Хорошо, если такой чудак коллекционирует спичечные этикетки, а если он коллекционирует собственные понятия о справедливости, нанизывая их на кинжал, как чеки в булочной?.. Трудно поверить в глубину и беспристрастность ума такого человека. Как заметил по схожему случаю один исследователь русского террора, подобных людей «можно уважать за абсолютное неприятие зла и за самоотверженный порыв на борьбу с ним. Но, любуясь этим самозабвенным порывом, испытываешь ощущение, напоминающее чувство к Дон Кихоту: он восхитителен и жалок, он достоин сочувствия, но не соучастия…»

Вот-вот. Именно сочувствия.

5. Вера Засулич: история одного оправдания

Не так давно, 5 февраля (24 января по ст. с.) 2003 года исполнилось 125 лет со дня выстрела Веры Засулич в петербургского градоначальника Трепова, а 13 апреля (1 апреля по ст. с.) того же года исполнилось 125 лет со дня ее оправдания судом присяжных заседателей. Чем вызвана потребность вспоминать именно эти события, как знаменательные даты в истории русского террора? Почему покушение Каракозова на Александра II вызвало в обществе шок и отторжение, а выстрел Засулич нашел понимание и сочувствие? Изменилось само общество или «мишень» на этот раз устраивала всех? А может, двадцатисемилетняя девица одним своим видом располагала присяжных к сочувствию?

В 1868 году, семнадцати лет от роду, Засулич познакомилась с Нечаевым. Тому шел двадцать второй год, но парень он был скорый — не тратя время на ухаживания, он положил голову Вере на колени и признался ей в любви. Молодая революционерка тоже была не лыком шита — заподозрив в словах старшего товарища лукавство и организационный расчет, Засулич отказала Нечаеву во взаимности.

В связи со студенческими волнениями, в апреле 1869 года Вера Засулич была арестована, провела в заключении два года, после чего была в административном порядке выслана в Новгородскую губернию, а потом в Тверь. В Твери ее снова арестовали по обвинению в распространении нелегальных изданий среди учащихся и выслали в Солигалич. В конце 1873 года Засулич получила перевод в Харьков, но лишена была права выезда вплоть до сентября 1875. В тот период движение народников, как поборников крестьянского социализма, уже вполне сформировалось, понесло первые потери (массовые аресты 1874 года) и успело даже разделиться на три направления в вопросах тактики: бакунинцы делали ставку на крестьянские бунты, последователи Петра Лаврова ограничивались мирной пропагандой, а сторонники Петра Ткачева проповедовали идею заговора и диктатуры революционного меньшинства. Вера Засулич была близка к киевскому кружку «бунтарей» — бакунинцев.

В июле 1877 года петербургский градоначальник Ф. Ф. Трепов, явившись в тюрьму, отправил в карцер и наказал розгами политического заключенного Боголюбова (Емельянова) за то, что тот не снял в его присутствии шапку. Пять месяцев спустя Вера Засулич явилась в приемную Трепова и тяжело ранила его выстрелом из револьвера.

В деле Засулич есть, так сказать, «картинка» — то, что непосредственно увидело общество, и «подводная часть» — ряд обстоятельств, ускользнувших от общественного взора, но, возможно, вполне достаточных для того, чтобы, при своевременном предъявлении, перенаправить общественное мнение.

Сначала о «картинке». Санкт-Петербургский градоначальник Трепов был, по всей видимости, человек жесткий и даже жестокий, во всяком случае, популярностью он явно не пользовался, а, напротив, слыл грубияном и самодуром. Однако приказ высечь арестанта Боголюбова за то, что тот при встрече с градоначальником в тюремном дворе не снял перед ним шапку, вызвал особое негодование. Слухи, правдивые и ложные, о жестоком обращении с политическими заключенными ходили в обществе и раньше, но история с Боголюбовым, преданная огласке, вызвала небывалый взрыв возмущения. Кажется, Трепов даже сожалел, что его вовремя не остановили. Одним словом, когда молодая просительница в приемной градоначальника, вручив Трепову прошение и дождавшись, когда он отвернется к следующей посетительнице, достала из-под ротонды револьвер «бульдог» и выстрелила, в глазах прогрессивной общественности это выглядело едва ли не праведным возмездием.

Результатами выстрела революционерка не интересовалась, сопротивления при аресте не оказывала, хотя на всякий случай была избита. Через некоторое время выяснили личность покушавшейся — Вера Ивановна Засулич, учительница, 27 лет.