Действующие лица и исполнители. Повести

Она хотела напомнить Ксении Павловне о том, что они еще год назад составили подробный план ее возвращения в театр. Во взрослый, где главный режиссер не состоял с ней в родственных отношениях. Зина хотела спросить, почему Николай Николаевич до сих пор не помог подготовить какую-нибудь сцену для пробы в театре. Но спросила совсем о другом.

- А чего он сам хочет… в данный момент?

- Отдать все свои знания…

- ТЮЗ - не лекторий, - сказала Зина. - Нужно еще…

- Он все отдаст!

- Важно, чтобы было что отдавать… - задумчиво произнесла Зина.

- Что вы имеете в виду, Зиночка? Скажите мне. Я ему подскажу… Я всегда была его другом!

- Посоветуйте ему поскорей поставить спектакль для юных зрителей. Поскольку наш театр так называется: Театр юного зрителя.

- Он это сделает! Я только хочу, чтобы вы были друзьями.

«Угораздило их поселиться со мной на одной площадке! - думала Зина. - Теперь все время буду метаться между совестью и Ксенией Павловной…»

- У нас собираются ставить «Ромео и Джульетту», - сказала она. - Для меня в этой трагедии роли нет. Но я все равно буду болеть за спектакль. Николай Николаевич мог бы поставить его… А он отказался. Кстати, я слышу его шаги…

* * *

На худсовете предложение комсомольцев тоже было одобрено. Все сошлись на том, что уж если говорить со школьниками о любви, то о любви огромной, великой.

- Я - «за», - сказала заведующая педагогической частью Валентина Степановна, - но лишь при условии, что на этот спектакль о великой любви Иван Максимович не будет проводить первоклассников со служебного входа.

Валентина Степановна считала, что ТЮЗ - это три театра в одном помещении: один - для малышей, другой - для подростков и третий - для юношества. Так считали и все остальные, но она особенно часто это подчеркивала.

- Вспомните свое детство, - как обычно, попросила она членов художественного совета.

- Кто же о нем забывает? - задумчиво произнесла всеми уважаемая Анна Гавриловна - ветеран театра, когда-то игравшая мальчишек, а теперь бабушек.

- Кто забывает? Дирекция! - воскликнула Валентина Степановна. - Год в нашем возрасте - это двенадцать месяцев. А каждый год в детстве…

- … это эпоха! - закончил ее фразу Иван Максимович. - Я с вами согласен.

- Теоретически! А на практике вы каждый вечер ходатайствуете за тех, кто должен ходить в театр утром.

Все в театре разговаривали с Иваном Максимовичем «на равных». И не потому, что позволяли это себе, а потому, что к этому располагали характер директора, и его лицо, и его неуклюжая, застенчивая походка. Но непосредственней и резче других высказывалась Валентина Степановна, поскольку пришла в театр с ним вместе, лет двадцать тому назад. И еще потому, что она всех убеждала: «Вот увидите: когда он уйдет на пенсию, все кончится!»

Члены худсовета посочувствовали Тонечке Гориловской: на этот раз ей не придется работать с автором над текстом произведения, что она очень любила делать. И, расходясь, поздравили Костю Чичкуна с хорошей идеей.

- Это не я. Это товарищи, - с мрачным видом ответил довольный Костя.

Иван Максимович попросил задержаться главного режиссера, Костю и Зину.

- Сейчас позвоним в Москву и узнаем насчет молодых режиссеров!

- Лучше пригласить совсем молодого, - сказал Николай Николаевич, задумчиво проверяя и поправляя свои манжеты. - Какого-нибудь дипломника!

- Таким легче будет руководить, - шепнула Зина сидевшему рядом Косте.

- Мы попросим помощи у Терешкиной из министерства, - сказал Иван Максимович и набрал номер междугородной.

- Терешкина из министерства!… - с иронией произнес Николай Николаевич.

Зина вскочила со стула:

- Вы знаете Сусанну Романовну?

- Я столько слышал о ней, что, кажется, узнаю, если встречу на улице.

- Если встретите, передайте ей от меня привет!

- Вершит судьбы детского театра?

- Она не вершит. Она помогает…

- Терешкина нам помо-ожет! - мрачно подтвердил Костя Чичкун. - Она лю-убит нам помогать! - Взглянув на часы, Костя добавил: - Сейчас, правда, обеденное время…

- Она не обедает, - сказал Иван Максимович. Сусанна Романовна оказалась на месте.

Когда Иван Максимович изложил ей просьбу театра, она воскликнула:

- Вы как раз вовремя позвонили!

- В обеденный перерыв?

- Я не шучу. Есть один замечательный парень, Андрей Лагутин!… Он ставил «Ромео». Это было его дипломной работой.

- Дипломник? То, чего хочет Николай Николаевич!

- Вот видите… Вы как раз вовремя позвонили. За Андрея дерутся!

Иван Максимович не часто обращался к Терешкиной. Но когда бы он это ни делал, она обязательно восклицала: «Вы как раз вовремя позвонили!» Создавалось впечатление, что Сусанна Романовна сидела и ждала его звонков, стараясь заранее предугадать, что именно понадобится его театру.

- У Андрея есть, правда, одно небольшое условие…

- Наверное, квартира, а? Этого нет. Вы попросите его не настаивать на квартире.

- Он может спать в вестибюле. Или у вас в кабинете. Это его не волнует. Но есть одно условие, которое я прошу выполнить. Он сам вам все объяснит.

- Ну, если министерство нас просит…

- Это я прошу.

- Тем более!

Повесив трубку, Иван Максимович торжественно сообщил: