Дэйвенпорты

– Я не люблю Руби. – Слова Джона прозвучали четко. Он выпрямился и посмотрел отцу в глаза: – Я выбираю Эми-Роуз. Я знаю, вы с мамой не ее прочили мне в жены, но мне все равно. Мы с Руби не сделаем друг друга счастливыми.

– А ты думаешь, что эта девочка принесет тебе счастье? – Мистер Дэйвенпорт покачал головой: – Думаешь, жены твоих друзей ее примут? Захотят общаться и сидеть за одним столом с женщиной, которая когда-то им прислуживала? А ваши дети? Она дочь рабовладельца. Достаточно один раз взглянуть на нее, чтобы у людей появились такие мысли. Нам и без того непросто забронировать столик в дальней части ресторана или в самом конце стойки. А так можно вызвать отторжение и у своих. Кто-то ее примет, кому-то она понравится, но куда больше людей будет вилять перед ней хвостом, а за глаза обвинять в том, что она много о себе возомнила. Все это принесет вам только страдания и разочарование.

Джон покачал головой:

– Я выбираю Эми-Роуз. И плевать, что думают другие.

– А как же мы с твоей мамой? На нас тоже плевать?

Эми-Роуз по-прежнему не видела лица Джона, но почувствовала, что, услышав этот вопрос, он весь напрягся. Он все молчал, и желудок у девушки сделал кульбит. Девушка почувствовала гадкий привкус на корне языка. Пусть ей не хотелось этого признавать, но мистер Дэйвенпорт был прав. Ей с Джоном придется нелегко. Мистер Дэйвенпорт всегда был к ней добр. А теперь Эми-Роуз гадала: может, она – живое напоминание о той жизни, от которой отец семейства некогда убежал? «Я живу в его доме». Колени у девушки подкосились, она опустилась на землю. Эми-Роуз знала, что надо уйти, но не чувствовала в себе сил держаться на ногах.

– Люди вроде того человека, который заделал ребенка ее матери, – они просто берут, что хотят. – Голос мистера Дэйвенпорта дрожал. – Она хорошая девушка. Никто не говорит про нее ничего дурного. Если хочешь жениться на дочери рабовладельца, мы с матерью не будем стоять у тебя на пути.

Мистер Дэйвенпорт положил обе ладони на набалдашник трости. Он выпрямился во весь свой рост. Эми-Роуз показалось, что он дрожит от гнева.

– Но мы не собираемся и подавать тебе все на блюдечке. Тебе придется обеспечивать себя и ее самостоятельно. Без всякой помощи с нашей стороны.

Джон дрогнул, будто ему дали пощечину.

– Ты уверен, что хочешь отказаться от всего, – спросил мистер Дэйвенпорт, обводя взглядом особняк и хозяйство, – ради какой-то девчонки?

Эми-Роуз задержала дыхание, ожидая ответа Джона, ожидая, что он снова повторит, что выбирает ее. Над губой у нее проступили бисеринки пота. Девушка прищурилась. «Может, я смогу подобраться поближе?» С дрожью в коленях она заставила себя двигаться к краю тени, которая скрывала ее от чужих глаз. Эми-Роуз смотрела под ноги, чтобы не наступить на сухие листья и веточки. Когда она подняла взгляд, мистер Дэйвенпорт направлялся обратно в дом.

– Джон, – окликнул он сына, – я думал, ты серьезно хочешь учиться. Работать в нашей компании. Последнее слово по-прежнему остается за мной.

Джон не двинулся с места. Он ничего не говорил. Тут Эми-Роуз замерла от внезапного осознания: мистер Дэйвенпорт поставил на кон то единственное, чего Джон хотел больше всего на свете. «Даже больше, чем быть со мной?» Ноги Эми-Роуз отказались сделать еще хоть шаг в его сторону. Вдруг ей стало тяжело дышать. Эми-Роуз теперь было все равно, заметят ее или нет. Глаза защипало оттого, что ее снова отвергли, снова разбили ей сердце. Мистер Дэйвенпорт предложил Джону идеальную альтернативу. Если он хочет открыть собственный бизнес, войти в автомобильную промышленность с самых низов, связать свое будущее с ней… то вот он, его шанс.

Но в ответ было молчание. Джон Дэйвенпорт не был к этому готов. И может, никогда готов не будет.

Не сознавая, что делает, девушка направилась через сад прямиком к нему.

– Я для тебя всегда буду на втором месте, да? – бросила она ему в спину.

Джон вздрогнул. Он оглянулся через плечо, будто проверяя, слышит ли их кто-то еще.

– Эми-Роуз, я…

– Не знал, что я здесь?

– Ты все слышала?

Джон потер шею.

В душе у девушки начала вздыматься волна, горячая, как ее слезы.

– Он прав. Жизнь со мной будет сложная. А у меня вся жизнь сложная. Думаешь, я не знаю, как меня люди называют? Как они называли мою мать за то, что она спала с белым и родила от него ребенка?

Девушка не стала ждать ответа. Не смогла. Хотя мистер Дэйвенпорт всегда был к ней добр и хотя он не знал, что Эми-Роуз его слышала, но его слова ранили так же глубоко, как и реакция Джона. Это было еще одно напоминание о том, что люди вроде нее не могут найти себе место. Неопределенность, которая всегда шла вслед за ней, по-прежнему мучила девушку, хотя Эми-Роуз отточила свойственное матери умение вести себя так, будто она всегда и везде в своей тарелке.

Но в глубине души Эми-Роуз боялась, что ей и впрямь нигде не найдется подходящего места.