Декабрист

— Благодарю вас! — Петр наклонил голову, пряча рубль.

— Пустяки. Будьте осторожны! — сказал Федор Толстой, мягко положив руку на плечо Петру, и затем, повернувшись, удалился.

Отпросившись на полдня, Ломоносов отправился за Фонтанку: ведь Большой Казачий переулок находился за кварталом, располагавшимся прямо на противоположной стороне речки. Перед домом Оленина маячил господин в статском, характерной наружности. Однако его задачей было выслеживать господ благородного сословия, приметы которых были известны. Ражий простолюдин в мещанском полушубке и низкой шляпе с полями, вышедший из ворот барского дома, не привлек внимания сего господина. Однако Петр все же сделал крюк, чтобы убедиться в отсутствии слежки. На улице в этот день было не очень многолюдно: в основном сновали слуги и мещане. Полицейских, как и вообще в эти дни, разумеется, было более обычного.

Наконец Петр оказался перед двухэтажным домом чиновника Павлищева, по совместительству бывшего литератором. Позвонив в дверь, Петр представился именем Окладникова и был впущен. Здесь он подвергся пристальному рассмотрению. Слегка нетерпеливо он спросил приезжего с юга. Пожалуй, это ненаигранное нетерпение было наилучшей рекомендацией. К нему тотчас вышел высокий широкоплечий человек в статском, совершенно рыжий, с решительным лицом, украшенным большими кавалерийскими усами вразлет. Выправка выдавала в нем военного. Чем-то внешне он напоминал Михаила Лунина, только был лет на десять моложе. Следовательно, лет на пять моложе был он и Ломоносова. Они показали друг другу константиновские монеты.

— Измайловского лейб-гвардии полка штабс-капитан Петр Муханов, адъютант генерала Раевского, — протянул младший руку старшему.

— Подольского кирасирского майор Петр Ломоносов. — Гость протянул свою. — Мы с вами тезки. Прошу простить мой маскарад, но здесь это дело жизни и смерти.

— Да, я успел это понять, за те сутки, что я здесь.

— Зачем вы тут? Какие у вас известия?

— Пойдемте сядем в зале, — предложил Муханов. — Коротко, новости ужасные: мы разбиты. Я приехал с последней целью — помочь освободить наших захваченных товарищей.

Они присели на стулья друг напротив друга.

— Прежде чем мы начнем обсуждение нынешних дел, прошу вас изложить происшедшее на юге, — сказал Ломоносов.

Глава 32 На Украине

…Генерал Витгенштейн, как сказывали, сильно заболел, и командование перешло к командиру Седьмого пехотного корпуса генералу от кавалерии Николаю Николаевичу Раевскому. Чтобы облегчить соединение Второй армии с Четвертым корпусом Щербатова, решено было привлечь на свою сторону войска Девятой дивизии Третьего корпуса, дислоцированной вокруг Белой Церкви. Важная роль отводилась подполковнику Сергею Муравьеву-Апостолу, командиру 2-го батальона Черниговского полка, стоявшего в Василькове, в двадцати верстах под Киевом, показавшему храбрость в 12-м году. Если бы не был он ротным у семеновцев во время бунта, Муравьев уже получил полк. А так назначили немца и в том же чине, Густава Гебеля. Черниговский полк меж тем старейший среди пехотных, основанный еще Петром Великим, и мнение его офицеров важно для всей армии.

Связным Муравьева был его друг, поручик Полтавского полка Михаил Бестужев-Рюмин. Муравьевым были посланы гонцы к командирам пяти из шести полков дивизии, которые были его друзьями. Но никто не откликнулся. Кроме того, он полагал привлечь полки Третьей гусарской дивизии, стоящей у Житомира, где располагался Третий корпус. Он известил двоюродных братьев, полковника Артамона Муравьева, командира знаменитого Ахтырского гусарского полка, шурина министра финансов Канкрина, и Александра, командовавшего в той же дивизии Александрийским полком. Но первый заколебался, второй отказал. Наконец, зная необходимость артиллерии для поддержки пехоты, он обратился к подполковнику 9-й артиллерийской бригады Александру Берстелю, сыну обрусевшего немца. Тот обещал помощь с пушками, но не на всех своих людей мог положиться. Муравьев поехал на встречу с офицерами соседней артбригады, договориться о помощи Берстелю. Меж тем Гебель донес о нем в корпус и Муравьева настигли жандармы. К счастью, офицеры его отбили. Но поневоле приходилось начинать, не приготовившись. Муравьев поднял полк и повел к Белой Церкви. Его давней мечтой была отмена крепостничества, и он решил бросить клич к восстанию среди многочисленных крепостных графини Браницкой, чье поместье находилось в Белой Церкви. Он надеялся, что Константин, придя к власти, вынужден будет освободить крестьян.