Декабрист

Достигнув западной оконечности острова, группа разделилась пополам — одна часть поволокла салазки дальше и, миновав выступающий тюремный Трубецкой бастион, вдоль Екатерининской куртины, обогнула в отдалении бастион Нарышкинский и приблизилась к середине Невской куртины. Здесь темнела пристань, к которой вели Невские ворота. Тут группа разделилась вновь: восемь человек повернули обратно, пятеро остались собственниками всех притащенных салазок.

— Надо минировать, — хриплый шепот выдал Николая Бестужева.

— Сейчас, вашбродь, погодьте, — в ответ прохрипел коренастый бомбардир Федор Черняков, единственный флотский в его группе. Остальные матросы пошли с отрядом Ломоносова, где были нужнее из-за выработанного у них навыка лазанья по канатам.

— Фонарь… — действительно, фонарь со стены озарял тусклым светом подходы к воротам.

— Силантий, доставай рогатку, — повернулся Бестужев ко второй, закутанной в белое фигуре. Гренадер Рыпкин добыл из-за пазухи большую рогатку, изготовленную из упругого китового уса. Он заложил туда пулю и метко пустил ее с расстояния двадцати шагов. Раздался звон, фонарь буквально взорвался, и фитиль тут же потух, задутый ветром. Слышно было, как матерится солдат наверху: до следующей смены караула он оставался в темноте.

Воспользовавшись этим, люди Бестужева в полном молчании, осторожно, стараясь не издать звука, перетаскали полтора десятка бочонков с порохом к воротам. Однако некоторого шороха избегнуть не удалось — сверху раздался несколько раз тревожный окрик часового. В ответ послышались вой и скулеж.

— Чертовы собаки! — выругался часовой.

Бомбардир Черняков между тем сноровисто приладил запал и протянул шнур.

— Теперь уходите! — шепотом приказал капитан-лейтенант. Когда его товарищи исчезли в темноте, он приготовил огниво. Однако в этот момент наверху послышались голоса и показался приближающийся свет. Смена караула могла обнаружить мину, и, пожалуй, кто-нибудь успел бы загасить фитиль. Бестужев решился в одно мгновение. Он сделал несколько стремительных шагов в сторону мины и ударом кортика отсек половину шнура, почти обрекая себя. Затем он щелкнул огнивом — звук прозвучал резко в ночи — и поджег отрезанный фитиль. Убедившись, что красное пламя резво побежало к бочонкам, он бросился прочь со всех ног.

— Стой! — закричали со стены. Грохнул выстрел. Бестужев успел пробежать шагов двести, когда небо раскололось яркой огненной вспышкой и затем, с чудовищным грохотом, обрушилось на него…

Между тем Петр Ломоносов приказал своим людям приготовить «кошки» и притаиться среди низкого кустарника, покрывавшего мыс Заячьего острова напротив Алексеевского равелина. Все они были вооружены двумя или тремя пистолетами, кортиками и саблями, несколькими карабинами и кавалерийскими мушкетонами со стволом, расширенным воронкой для удобства засыпки заряда. В руках самого Ломоносова было длинное ружье с массивным прикладом. В этом месте на стене горели факелы, которые из рогатки было не затушить. Время тянулось томительно, нервы у всех были напряжены.

— Что это за ружье у вас? — шепотом спросил Муханов, нервно поглаживая рукоять пистолета.

— Это воздушное ружье сенатора Вадковского. Его передал мне Бестужев. Из него Оболенский предлагал застрелить Николая, но мы решили не совершать подлости. Вероятно, зря… Тише! — Кивер часового, двигавшийся за парапетом, замер на месте, точно солдат прислушивался. В темноте почудилось движение, и действительно, к заговорщикам тихо присоединились восемь человек, оставивших Бестужева.

— С минуты на минуту, — доложил Петру Федор Шаховской.

— Ждем, — согласно кивнул тот.

В этот момент небо позади равелина озарилось яркой вспышкой и прогрохотал оглушительный взрыв. Петр быстро перекрестился, прицелился в часового и нажал на спуск. Мощный поршень бесшумно вытолкнул пулю, которая ударила часового в висок. Солдат повалился без стона. Миг — и по знаку Петра двадцать человек неслись к стене. Десять «кошек» взлетели вверх и, звякая, зацепились крючьями за край стены. За взрывом и суматохой, поднявшейся в крепости, этого никто и не заметил.

— Вперед! — Первые десять людей проворно полезли вверх по веревкам с узлами. Добравшись до верха, они перевалили через парапет. За ними последовал второй десяток.

Со стены во двор равелина полетели другие веревки, по которым соскользнули вниз штурмующие. Одним из первых на плиты двора спрыгнул Петр. Внизу оказалось полтора десятка человек, а еще четверо людей, с дюжиной ружей, остались наверху для поддержки атакующих.