Декабрист

Прямо перед ними мрачно возвышался «секретный дом», предназначенный для наиболее тайных узников Империи и отстроенный из гранита во времена Павла I. Дом имел трехугольную форму, повторяя очертания равелина, от валганга которого отстоял всего в двенадцати шагах. Внутри него располагался крохотный внутренний дворик, на котором росли несколько чахлых кустов и стоял крест на могиле погибшей здесь княжны Таракановой… Набатно зазвонил колокол собора, от которого виднелся над стеной освещенный пожаром конец шпиля, с ангелом на нем. Озаренный факелами полувзвод солдат перебегал по узкому мостику из равелина в саму крепость, к месту взрыва. На темные фигуры, точно с неба явившиеся, остолбенело смотрел часовой, стоящий перед дверью в секретное узилище. Петр одним прыжком подскочил к солдату, инстинктивно загородившемуся ружьем, и нанес ему удар палашом, чтобы он не успел упредить внутреннюю охрану дома. Несчастный упал с хрипом. Петр рванул на себя окованную железом дверь — но она была крепко заперта изнутри. Тогда майор кивнул Чижову — тот подал ему ручную кулеврину, едва ли не петровского времени. Петр прижал ее ложем к бедру и выстрелил в дверь. Почтенное орудие издало грохот, от его мощной отдачи богатырски сложенный Ломоносов едва устоял на ногах. Но старинная ручница не подвела — пуля, калибром в два раза превосходящая ружейную, вышибла замок, и дверь криво повисла на петлях.

Петр отдал орудие матросу и, взведя пистолеты, ворвался внутрь, за ним матрос Афанасьев и лейтенант Окулов.

В караульне было четверо солдат под командой унтер-офицера. Один из солдат лежал на полу, попав под выстрел кулеврины. Солдаты вскинули ружья, с обеих сторон прогремели выстрелы, и комната окуталась дымом. Застонал, падая, Афанасьев. Впрочем, нападавшие стреляли точнее — Петр и Окулов разрядили пистолеты, и трое из четверых противников легли на месте. Устоявший унтер-офицер направил штык в грудь Петра, но тот отбил удар палашом и тут же зарубил противника. Затем он подскочил ко внутренней двери и ударил ее ногой — однако она также была заперта.

Но Ломоносова это не остановило — ему опять подали перезаряженную кулеврину, и он выстрелил в новый замок. В закрытом помещении грохот ручницы всех оглушил. Дверь распахнулась, и заговорщики ворвались наконец в коридор.

Поперек коридора стоял, скрестив руки, капитан Измайловского полка. Двери, ведшие в казематы, были распахнуты, а коридоры пусты.

«Неужели мы обмануты и это — ловушка?» — мелькнуло в голове Петра. Однако все обстояло еще хуже.

— Господа, вы не слыхали историю Мировича, который хотел освободить царевича Ивана? — спокойно спросил капитан. — Она случилась шестьдесят лет тому назад.

— Чего ради, господин капитан? — спросил Ломоносов, держа в руке пистолет.

— Как и у царевича, сейчас в каждой камере находится часовой, приставивший штык к груди арестанта. Одно мое слово — и эти господа мертвы. Так же, если вы попробуете войти в камеры. Государь милостив, многих помилует, — а так вы их все равно, что сами казните.

— Господа, это верно, что здесь говорится? У вас солдаты? — крикнул громко Ломоносов, не сводя пистолета с предоставившего себя своей участи капитана.

— Все верно, — раздался приглушенный камнем голос, — я подполковник Сергей Муравьев. — Я был взят на мятеже, поэтому милости себе не жду. Однако здесь находятся еще генерал Волконский, майор Лорер, подполковник Аврамов и другие, которые только выполняли приказы начальства. К тому же и князей на Руси уже давненько не казнили. Поэтому и, правда, вы можете погубить тех, кому еще осталась надежда.

— Я понял. Прощайте, господа! — громко крикнул Ломоносов.

— Прощайте! — раздались глухие голоса из ближайших дверей.

Ломоносов и его товарищи попятились из дверей наружу. И вовремя! Из прохода, ведшего к мосткам через ров, показался взвод солдат с ружьями наперевес, возглавляемых плац-адьютантом в оранжевом воротнике.

— Отступаем, господа, ничего не вышло, иначе их всех убьют! — сказал Петр тем, кто остался снаружи. Между тем солдаты приблизились на расстояние десятка шагов, и нужно было отогнать их, прежде чем отступить. Петр приказал:

— Пали! — и сам подал пример, подняв пистолеты, и двумя выстрелами свалил плац-адъютанта и унтер-офицера. Поднялась адская стрельба, солдаты ответили расстроенным залпом. Но пришельцы были метче. Однако пошатнулся и упал бездыханным на плиты двора отставной преображенский штабс-капитан Дмитрий Зыков. Рядом повалился матрос Шабанов. Но солдат упало более десятка, и остальные дрогнули. Со стены по служивым ударил залп из нескольких ружей.

— Вперед! — крикнул товарищам Ломоносов, бросив разряженное оружие, выхватил свой палаш правой рукой и, взведя очередной пистолет левой, устремился на солдат. За ним, кто с абордажной саблей, кто с поднятым солдатским ружьем, громко крича, устремились его товарищи. Солдаты, потеряв начальство и видя перед собою не людей, а яростно воющих бесов, позорно ретировались.